Колыбель тяготения
Шрифт:
— Лучше бы он меньше с ними говорил, — выплюнул Людвиг. — Да и с тобой заодно.
— Может, ты и прав, — поднял Тим руки. — Но обратно не отмотать.
Людвиг хмыкнул, кривя губы, всем видом показывая, что предупреждал о последствиях.
— Ладно, нет смысла перепираться, капитан. Укроти как-нибудь своего бешенного изоморфа и пойдемте пожрем. Изнасилуем синтезатор. Может, последнее удовольствие в жизни осталось.
Черный юмор порадовал Тима, а вот Ирта, похоже, нет. Тот поднялся, верхние конечности обратились в ветви и беспокойно двигались. Тим нутром чуял, лишнее слово и Ирт бросится на навигатора. Критическое отношение Людвига к нему и Сферам было для изоморфа смертельным оскорблением.
Нужно запретить нападать. Но это все равно что удерживать рвущегося пса. Фанатичная преданность — своеобразная форма бесчеловечности. У нее всегда есть кровавые жертвы. С полной самоотдачей изоморфы истязали лжебогов с «Сияющего», с ней же Ирт готов расправиться с тем, кто не служит его избранному. Самое страшное: оказаться между паствой и их богами. Куда безопаснее отобрать у голодного последний кусок хлеба.
— Ирт, нам надо поговорить.
Тим подошел вплотную и заглянул в белые глаза.
— Да, вы поговорите, а я пойду собирать пожрать всего, что найду в программах и припрегах. Устроим чумной пир, как древние.
Людвиг ухватился за стальной поручень и, перешагивая через ступени, помчался наверх. Какое-то время они рассматривали друг друга, слушая грохот железных ступеней. На силовых контурах в атриуме рубки опять экономили.
— Я могу задать тебе вопрос? — с предельно мирной интонацией спросил Тим.
— Ты теперь можешь все, маленький землянин. Пусть ты не один из богов, но они тебя выбрали.
Рот изоморфа изогнулся, уходя краями вниз, в белых глазницах, наконец-то проступило красное кольцо зрачков. Тим покачал головой. И вот он снова на опасном пути, один раз уже плохо кончил, ступив на него. Впредь надо держаться подальше от божественных сущностей.
— Я так не думаю. С чего ты взял, что наши друзья — боги?
Изоморф хохотнул, черные локоны беспокойно зазмеились.
— Странные вы земляне. Сами строите из себя богов, а питаетесь неверием.
— Послушай, я не говорю, что их не существует. Богов Орфорта. Они есть, конечно, есть, — Тим говорил самым что ни на есть умиротворяющим тоном. — Но почему именно эти существа? Ты же никогда сам не видел настоящих.
— Боги обычно являются в Пояс Холода. В моей жизни — это второй Пояс Холода. Первый я спал. Но все равно знаю.
— Откуда?
— Вижу их совершенство. Слышу, как они поют. Гнилой медергом! Старейшины учили нас. Осколки богов сохранили образ Великих.
— Радужные пузырьки? — осторожно уточнил Тим.
— Да. Чага их так называл. Но они — Осколки Богов.
Сферы еще подкинут на Землю сюрпризы. Что за существа могли занять такое важное место в мире плотоядных тварей? Как давно они веселятся на спящей планете?
Ирт выглядел непривычно задумчивым, застыл на месте и только сверлил побагровевшими зрачками. Волосы плелись в странном танце.
— Что с тобой происходит? — выпалил Тим. — Ты оставил Стены. Полетел со мной на Землю. И не лезешь мне под шкуру. Почему?
— Слишком много вопросов, человечек, — прошелестел Ирт и дернул-таки его на себя. — Лучше скажи, как ты спелся с богами? Они тебе отвечают, я слышу музыку голосов, не пойму только смысла. Они оставили Орфорт, чтобы лететь на твою мертвую планетку!
Узловатая ветвь держала крепко, стискивала дуги скафандра. Тим мог бы ослабить защиту и впустить ростки, но зачем. Отзвуки жажды гуляли в крови, щекотали легким предвкушением, но не скручивали нутро. Не превращали его в безвольную пресмыкающуюся зверушку. Он вдруг стал свободен в выборе. Но связь между ним, Иртом и Орфортом стала только сильнее. Казалось, дерни он невидимую струну и изоморф упадет на колени.
— Отпусти меня, — повел он плечами. — Да, я могу говорить с твоими богами. И они отвечают. Делятся своими мыслями, помогают. Мне, не тебе.
Ветвь соскользнула. Ирт посмотрел на ее с удивлением, тряхнул, обращая в обычную человеческую руку. И, не сказав ни слова, двинулся вслед за Людвигом. Медленно и тяжело загрохотал по ступеням. Явно уносил с собой много не высказанного.
Страдания Ирта — угадать не сложно. Разве может святотатец и ничтожный землянин стать выше старейшин и жрецов? Убогий червь обратиться избранником? Глупый, наивный изоморф, боги выворачивают миры наизнанку и им нет дела до жизней, а тем более до иллюзий верующих. Хотелось надеяться, что «радужные друзья» все же не боги.
«Твой человек» — так пропели Сферы. А Тим не узнавал личное чудовище. Игры проклятой трансформации. Что они сделали с ними обоими? Зависимость не исчезла, но стала другой.
Когда Тим поднялся, Людвиг вовсю грохотал крышками синтезатора и метал на стол распространяющие немыслимый аромат прозрачные лотки. Ирт завалился на тянущийся вдоль стены полимерный диван и закинул ноги на поручень. Следил за навигатором из-под вполне человеческих век.
— Боже, что за консервная банка, даже стандартного набора картриджей на пожрать здесь нет, — довольно миролюбиво ворчал Людвиг.
Что тараканы нашли, тем и снабдили, спасибо хоть не забыли про жратву.
— А то ты не знаешь, давно же здесь торчишь.
— Да я не смотрел особо. После плена и дерьмовых соплей вместо еды и каша была в радость. Знаешь, о чем я думал там с голодухи?
Тим пожал плечами и покосился на Ирта. Тот закинул ногу на ногу и раздул ноздри. Прям философское спокойствие стоика.
— Думал об яичнице. Набор протонов, нейтронов и электронов. Этого добра — завались на Орфорте, а яичницы попробовать уже не придется. Мысль просто крышу сносила. Я мог бы стать прогрессором для изоморфов, но им землянин — лишь червяк для опытов.