Колыбельная для вампиров
Шрифт:
Самое паршивое во всей истории то, что Рыжик мне и самой очень нравится, потому я чувствую себя собакой на сене. Боже мой! Почему бы это море сплошной платонической любви кое-кому не направить в иное русло? Уверена, в другом месте Тьену светит гораздо больше понимания. Я же не слепая и вижу, как девицы напропалую с ним кокетничают, бросая в мою сторону зверские взгляды. Так что было бы у кого-то желание поменять объект своей страсти и свято место пусто не бывает. Так нет! Очевидно, этому дураку доставляет удовольствие, болтаясь за мной, заниматься самоистязанием. Может быть, дело в том, что у тигруши чрезмерно развит
В общем-то, положа руку на сердце, должна сказать, что не хочу терять своего верного «тигру». Мало того, недавно поймала себя предательской мысли, что скучаю, когда Тьен довольно долго не появляется в поле моего зрения. Ну, надо же, до чего я докатилась! Всё-таки он приручил меня, рыжий котяра! Слезы с новой силой хлынули из моих глаз.
Увидев наши зареванные лица, Тьен посерьезнел.
— Мари, Соня, у вас какие-то неприятности?
Неподдельное участие, появившееся на его лице, согрело мне душу. Я надрывно всхлипнула и, размазывая слёзы по щекам, проговорила трагическим тоном:
— Хуже, милый, всё значительно хуже! Разве ты не в курсе, что мы те дуры, которые рыдают только от переизбытка радости?
При взгляде на озадаченное лицо Тьена, меня начал пробирать беспричинный смех. А Сонька, нет, чтобы остановить мое дурацкое ржание, тут же присоединилась и, мгновение спустя, мы уже обе заливались гомерическим хохотом. Сидя в кресле, Ладожский с насмешливым интересом наблюдал за нашим приступом истерии. Как только я заметила, что Тьен принял смех на свой счет и собирается обидеться, я тут же взяла себя в руки.
— Извини, Тьен! Честное слово, у нас никто не умер, поэтому похоронный вид здесь совершенно ни к чему, — примирительно проговорила я и взяла его за руку. Он тут же сжал мою ладонь, явно не собираясь выпускать. Смущенная, я несколько театрально воскликнула:
— Ладно, друзья мои, повеселились и хватит! Дети мои — за мной! Мы немедленно идем гулять: в такой чудесный вечерок грех сидеть дома!
— Тебе такие чудесные вечера наблюдатели могут устраивать хоть каждые сутки. Только и дел-то, что диски в проигрывателе менять, — проворчал Иван и вопросительно посмотрел на Соню. Кокетливо улыбнувшись, та подхватила его под руку.
— Думаю, небольшой моцион нам не помешает.
На улице Тьен привлек меня поближе к себе. Вопреки обычаю, я не стала возражать против его объятий. Заметив взгляды друзей, искоса бросаемые на нас, я фыркнула и украдкой показала им язык. Что я вам деревянная что ли?
Мари. Бал! Все на бал! Ловушки современных танцев
Все ближе златоглазый, все теплей… Окутан саваном сиреневых теней… И отогрет дыханием живым Во мне заиндевевший серафим.Ах, этот бал! Море музыки, танцев, шампанского! Столько надеж и ожиданий, возлагается на вполне обычный вечер. Сердца тех, кто еще не встретил свою половинку, учащенно бьются в затаённом ожидании. А вдруг? Именно там, на балу свершится долгожданное чудо и встретится он или она, предназначенные вам самой судьбой? Ах, какие несбыточные голубые мечты! Но они по-прежнему влекут к себе
Время за предотъездными делами летело быстро, и я не заметила, как подкралась долгожданная пятница — день нашего выпускного бала. Уже накануне праздничного события немереное количество суеты зашкаливало все мыслимые пределы. Примерно с середины дня улочки нашего ухоженного Академгородка словно вымерли. Почти все его жители разбежались по домам и занялись сборами к предстоящему вечеру. Лучшая половина нашей Академии придавала огромное стратегическое значение своему внешнему виду. Иногда из раскрытых окон доносились жалостные вопли и на улицу выскакивали полуодетые девчонки. С озабоченным видом они неслись к соседкам одолжить недостающий аксессуар из дамского боекомплекта.
Чертовы сборы не миновали и наш дом, и в кои-то веки я отставала с одеванием. Что творится на белом свете? Возбужденная и нарядная Соня, красивая до невозможности в своём изумительном розово-зелёном платье в нетерпении смотрела, как я в очередной раз поправляю кружевные чулки. Их стрелки упорно не хотели ложиться ровно, и страшно нервировали меня, извиваясь прихотливой линией по моим икрам.
— Мари, ну, что ты копаешься? Горе мое! Ну, неужели так трудно нормально надеть чулки? — воскликнула она, нетерпеливо пристукнув туфелькой на высоком каблучке.
— Еще одно слово, подруга, и я удушу тебя этими чулками! Кто выдал мне эту мерзопакость и спрятал колготки, а? Так, видите ли, стиль одежды требует! — гневно завопила я, когда в очередной раз, извернувшись, обнаружила, что стрелки опять съехали в сторону. А я терпеть не могу кривых линий, там, где они должны быть прямыми. Любимая подруга не вынесла морального давления и, тяжко вздохнув, исчезла из комнаты. К моей великой радости она вернулась с коробочкой колготок и протянула их мне с видом мученицы идущей на костер за свои убеждения.
— Неумеха! Нет никаких сил, смотреть на измывательство над изысканной вещью! Снимай и одевай свои ползунки!
«Слава богу!» — мысленно воскликнула я, и быстренько выхватила из рук Сони вожделенную коробочку. Пока та не передумала. Она закатила глаза к небу, и воскликнула трагическим голосом:
— Зай, скажи, как такое возможно? Ведь столько времени мы живём рядом, и каждодневно ты имеешь перед глазами пример хорошего вкуса. Почему ты до сих пор ничему не научилась?
— Понятия не имею. Наверно, я бесталанная в области хорошего вкуса.
Наконец-то, процедура одевания благополучно завершилась, и мы вышли на улицу. Ожидая нас, на открытой террасе уже около часа маялись несчастные Иван с Тьеном. Поначалу парни встретили нас пасмурными взглядами, но при виде нашего праздничного оперения их лица сразу же посветлели. Медленно оглядев нас с головы до ног и соответственно обратно, оба разом восхищенно присвистнули. Вот чёрт! Оказывается, страшно приятно, когда на тебя смотрят таким восторженным взглядом! В награду мы немедленно состроили им глазки, поощряя к дальнейшим высказываниям, и не были разочарованы. Из наших сообразительных парней, как из рога изобилия, посыпались изысканные комплементы. Причем, у Тьена по большей части они носили по-французски остроумно-галантный характер, а у Ладожского — по-русски грубовато-веселый.