Колыбельная для вампиров
Шрифт:
— Что ещё? — бесцветным тоном спросил Палевский.
— Иногда он сам будет определять ей задания.
— Это всё?
— Да.
— Я надеюсь, — с тихой яростью прошипел Палевский, явно выбитый из колеи услышанной новостью. — Дьявол! Вроде ж на этот раз я нигде не переходил ему дорогу, — пробормотал он и, достав сигареты, нервно закурил. — Выходит, Старейший сих пор не простил мне восстания! Подозреваю, что и в живых я остался только из-за работ в генетике, — сделав несколько затяжек, он смял сигарету в руке. — Вот злопамятный мерзавец! Всё никак не может успокоиться! Вот и мстит, постепенно убивая дорогих мне людей, сначала Эльжбету, а теперь взялся за Мари.
— Послушай, Мика, может не так всё плохо? Давай, как и обещал,
Не слушая Штейна, Палевский вскочил на ноги и нервно заметался по кабинету. По его напряженному лицу чувствовалось, что выхода из сложившейся ситуации он не видит: слишком уж силен противник. «Матка боска! Спасения нет. В любое время Старейший может ударить через ноосферу и мгновенно убить и девочку и Рени».
— А знаешь, Томас, мне в голову пришла занятная мысль, — подавив панику, произнес Палевский с нервным смешком. — Человечество молится о чуде богоявления. Причём денно и нощно, прося, чтобы Он обратил на них своё внимание. Безмозглые идиоты! Радовались бы, что Богу нет до них дела, а то ведь можно и получить желаемое. То-то будет радости! Так ли благ и всепрощающ окажется Вседержитель в миру? А вдруг он будет гневен и нетерпим, как многие религиозные фанатики? И как тогда жить? — после небольшой паузы он сердито добавил: — Черт побери! Почему бы этому ублюдку не оставить нас в покое! Казалось бы, сделал своё дело и скройся с глаз долой! Так нет, все ему неймётся.
В кабинете повисла тягостная тишина. Завершив свой гневный монолог, Палевский надолго умолк. Мужчины тщетно искали пути выхода из безвыходной ситуации. Особенно их угнетало осознание собственного бессилия, — ведь властные натуры с трудом переносят, когда что-то довлеет над ними, будь то люди или обстоятельства.
— Пожалуй, я пойду. Время не ждет, — мрачно произнес Палевский. — В следующий раз поговорим об остальных делах.
«Teufel! Так хорошо начали, а кончили за упокой!» — расстроено подумал Штейн, провожая Палевского и, пожав ему руку на прощание, внезапно повеселел и дружески хлопнул по плечу.
— Знаешь, Мика, хватит дергаться! Иногда и нам нужно расслабляться, — произнёс он, ободряюще глядя на старшего товарища. — В болото все треволнения, ведь жизнь продолжается, несмотря ни на что! Бросай свои дела и прилетай ко мне на Алтай к Телецкому озеру. Честное слово, не пожалеешь! У нас небо такое синее, какое питерским аборигенам и не снилось, а восходящая луна просто огромна до неприличия! Вот такая! Хочешь, приезжай со всем семейством. Организуем охоту или рыбалку. Отдохнем на природе, поедим шашлыков, в картишки перебросимся.
— Спасибо за приглашение, я подумаю, — вынырнув из своих дум, не сразу отозвался Палевский и искренне улыбнулся. — Томас, ты как был в душе сентиментальным романтиком немецкого склада, так им и остался, несмотря на свои спецназовские выверты.
Оставшись один Штейн, устало сгорбился в кресле. «Mein Gott! Какой же выдался тяжелый денёк! Ещё и Мика напоследок добавил. Teufel! Стар становлюсь. Может, стоит уйти в свободное плавание? В бизнесе сам себе хозяин… увы. Власть денег это замечательно, но конкуренты моментально сожрут незадачливого финансиста без сильной протекции в политике, — выпрямившись, он яростно потёр лицо. — Не стоит горячиться, принимая опрометчивые решения. Быть у руля власти это самое надежное в мире место. Всё остальное приложится: и деньги, и женщины и многое другое».
Глаза Штейна заблестели. «Кстати, о женщинах!» он слегка улыбнулся, вспомнив предположение Палевского. Перед его глазами немедленно возник образ высокой гибкой девчонки, с упрямством глядящей на него огромными тёмными глазами, в которых мечется фиолетовый огонь.
«Ничего малышка. Правда, чересчур остро реагирует на окружающих, но это ее проблемы. Жаль, что мои орлы настолько её отделали, что не поймешь, как она выглядит на самом деле. Хотя внешнее сходство с Эльжбетой сразу же бросается в глаза,
Перед мысленным взором Штейна гораздо ярче промелькнул иной образ — смуглое насмешливое лицо с чуть раскосыми глазами в ореоле огненно-рыжих волос. «Саламандра! — восхитился он. — Нет, хитрая самонадеянная лиса, которая нахально воображает, что может меня обмануть. Ну-ну, дорогая, тебя ожидает большой сюрприз! — серые глаза загорелись хищным блеском. — Ты взрослая девочка, Эль, и с тобой вполне можно поиграть во взрослые игры без последующих взаимных обид».
Штейн тщательно взвесил все «за» и «против» и бесповоротно решил: «Да. Гораздо привлекательнее Эльза Тероян, которая та еще штучка. С ней уж точно не соскучишься. Правда, она со своими тараканами в голове. Говорят, что Лисичка до сих пор не может забыть своего бывшего мужа, но это опять же ее проблемы. Мне нужно совсем другое, поэтому моя совесть совершенно чиста. Все равно ее нужно проучить за неуместное пари, чтобы она как следует, осознала и раскаялась в своем опрометчивом поступке. Пора ей уяснить, что не все может быть предметом спора, а тем более я. Решено, ею и займусь».
— Марта, принеси мне водки, — произнес он в селектор и проворчал в ожидании секретарши: — Не понимаю я тонких изысков Мика. Клопомор он и есть клопомор. По мне так нет ничего лучше честной водки, которая ни подо что не маскируется… Teufel! Что это?
— Ваша водка, герр Штейн.
— Я не о том. Марта. Не кажется, что между сапогами и фуражкой на тебе должно быть что-то из одежды?
— О, простите! Я подумала, что Вам не по нраву закуска. Может, плеть и наручники — это лишнее?
— Девушка, ты соображаешь, что творишь? Учти, секс со мной тебе ничего не даст и ничего не изменит в наших отношениях. Ты как была для меня секретаршей, так ею и останешься.
— Не беспокойтесь, герр Штейн, я знаю. Может, начнем с острых закусок? Как на ваш вкус такое?..
— Вот черт! Марта, ты не оставляешь мне выбора. Само собой я не могу не ответить на такой вызов моей мужественности…
Глава четвертая
Зеленая жемчужина
Прекрасная жестокость
Неспешно выйдя из здания штаб-квартиры, Палевский спустился по ступеням и рассеяно огляделся по сторонам, ища свою машину. Вдруг он заметил, что черноволосая тоненькая девчонка, продавщица мороженого стоит поблизости, и не сводит с него завороженного взгляда. Создавалось впечатление, что она специально ожидала его появления. Это несколько удивило. Особенно буря сильнейших эмоций, отражаемых подвижным личиком. «Глупости! Я же помню, что я стирал ей память», — рассеяно подумал Палевский и, отмахнувшись от неуместной мысли, вновь погрузился в напряжённые размышления, безуспешно пытаясь найти способ как отвести нависшую угрозу. «Будь, что будет. Если Старейший тронет мою семью, плюну на всё и объявлю ему полномасштабную войну», — решил он бесповоротно. Неожиданно девушку качнуло к Палевскому, словно потянуло сильнейшим магнитом, и она с отчаянным выражением на лице шагнула навстречу.