Колымский тоннель
Шрифт:
– - На Родину.
– - Хочется, конечно. И в немецком легере хотелось, и в советском, и теперь хочется. А вам --
разве нет?
– - Нет!
– - она ответила твердо и мгновенно.
– - Ни за что. Я не люблю, когда меня унижают.
– - А кто любит?
– - Скидан едва скрыл возмущение.
– - Никто, Васенька, не любит. Но терпят -- многие. А большинство -- просто не понимают...
Спорить с женщиной Скидану не нравилось, и он промолчал. Зато Краснов вдруг заявил:
– -
презирать.
– - Вы вернетесь?65
Он долго не отвечал. Она сходила на кухню, принесла моченой брусники и повторила:
– - Так что, Саша, вы вернетесь?
Он медленно покачал головой.
– - Нет. Здесь тихо, я здесь останусь...
– - Он правильно боится, -- сказал Скидан.
– - Ты в его шкуре не была.
– - Ты, Васенька, тоже не был!
– - Я уже ничего не боюсь, -- так же тихо и медленно, будто самому себе, сказал Краснов.
– - Я
сломался. Одни щепки торчат... Я вам скажу, какой я был. Шесть раз за два года мы прыгали к ним в
тыл. Это называется разведывательно-диверсионная группа. Рейды по коммуникациям. Только
бегом, чтобы не догнали. И своих успевали из петель вынимать, и полицаев вешали... Что смотришь,
начальник? Вешал, своими руками! И часовых резал. И слады рвал. И самолет сбил на взлете. Если
б столько натворил на передовой, не знал бы, куда награды вешать. А так -- нормальная работа.
Плевали мы на побрякушки, была бы на месте голова... Потом, в 43-м году, после Курской дуги,
предлагали инструктором в разведшколу: "Хватит, капитан, пиши рапорт и будешь готовить
суперменов." Я им сказал: "Мои боевые товарищи будут здесь хватать "языков" и ордена, а я должен
сохнуть на тыловых харчах? Дудки! Своей охотой -- ни за что, только под конвоем." Вот бог и
наказал... Седьмой заброс был на костры. А костры оказались немецкими. Я уцелел, кажется, один.
Ранили еще в воздухе. Приземлился без памяти, сломал ногу. Вот эту же самую. Из-за нее меня и
Кешка взял... Кешка твой меня и доломал... Это ничего, что я на "ты"? Ну и ладно. Так вот, Скидан,
даже ты меня тогда не сломал. Подумаешь, гадом больше -- служба у вас такая, полканья... А когда
Кешка свою берданку навел, тут я и сдох. Это ж вся страна против меня!..
– - Не вся!
– - Светка вскинулась, очень красивая, щеки горят.
– - Я тебе говорила!.. Ты забыл?
– - Я этого никогда не забуду. Только я тогда уже сломался. Опоздала. Я от Кешки в жизни бы не
побежал. Я б у него отобрал берданку, я автоматы отбирал... Но ведь -- свой! Народ! Надо было или
зверем становиться или ломаться... Нет, ребята, я туда
лучше.
– - А мы рады, Саша, -- Светка сказала слишком поспешно, будто только этого и ждала.
– - Мы бы
тебя туда и не отпустили. Да ведь, Васенька?
Скидан неопределенно покивал. Сейчас он, кажется, не хотел бы здесь умереть. Да и раньше
вроде не было этого в мыслях. А что хочет и чего не хочет хозяин Краснов, так это его личное дело и
вполне сообразуется с лабирийским Законом о свободе выбора: никого и ни к чему нельзя
принуждать.
– - Ну, и как тебе здешний Свод законов?
– - спросил Скидан.
– - А можно жить. Уважают человека. Доверяют человеку. А что еще человеку нужно?
– - Ах, Вася, как он точно сказал! Да ведь? Уважают и доверяют -- больше и в самом деле ни-че-го
не нужно!
– - Интересно, -- сказал Краснов, -- как у них это все так сложилось? И кто они? Я до войны читал
"Человека-невидимку". Может, они все -- невидимки? Они видят друг друга, свои дома, вещи, а мы их
не замечаем, ходим сквозь них.
– - А они -- свозь нас, -- поддержал Скидан.
– - И эту бруснику мы с тобой не видим, и Виктор
Первый тебя не лечил...
– - Да нет, -- Краснов поморщился.
– - Мы же к ним пришли. Сквозь что-то. Сквозь невидимость. И
стали -- как они. Может, и они могут так же к нам, ТУДА...
– - А может, и не могут, -- Скидан не скрывал иронии.
– - Может, и мы уже не сможем. Придем туда
– - они живые, а мы -- тени...
– - Как же они рожают, если они тени?
– - Светлана пожала плечами.
– - Кто о чем, -- Скидан отмахнулся.
– - Тут люди наукой занимаются, а она своими родами. Иди
вон, чифир помешай.
– - Ну, это ладно, -- Краснов махнул рукой.
– - Черт с ним, не по нашей части. Но как у них с
другими странами? Что вокруг? О Советском Союзе они и не слышали, это я выяснял. Но почему?
Его что -- совсем не было?
– - Этого никто не знает, -- Светлана вернулась из кухни.
– - У них, Сашенька, нет истории. Слово
"история" у них неприличное. А кто пытается что-то искать, тот называется -- "старовер".
– - Это знаю, -- Краснов оживился.
– - Виктор говорил. Интересно бы узнать побольше. Как это так -
– без истории?
– - Я тоже с этого начинала. И в староверы сразу же записалась. А теперь гляжу -- с этим делом
все просто.
– - Ты что имеешь в виду?
– - Скидан почувствовал, что за этими словами есть какая-то связь
между ночным разговором, стычкой на Пятаке и, главное, Светкиными миражами. Но она опять