Колючка для высшего эльфа или сиротка в академии
Шрифт:
— Я слушаю тебя, — он словно не замечал, как я замерев, ошарашенно хлопаю ресницами, — «этот мой поцелуй» дальше что? — с иронией в охрипшем голосе перефразировал высокородный мою раннюю фразу.
— Тогда…вы…ты не должен был…
Я так и не смогла сформулировать подходящее словосочетание, меня бросило в жар.
Большим пальцем Кириэль снова очертил мою нижнюю губу, оттянул ее немного вниз, приоткрыв мой рот и мне перестало хватать воздуха. По телу словно волна прошлась. Искрясь и обжигая она рывком спустилась к низу живота, вызывая необъяснимые
Слишком много личного и даже интимного было в этом странном прикосновении.
— Почему ты замолчала? — спокойно, протяжно, но словно с издевкой спросил он.
— Прекрати, — еле шевеля губами, которые по-прежнему прижимала подушечка пальца высокородного, я обхватила его запястье. Сжала. Но почему-то отодвинуться и убрать руку от своего рта не смогла. Меня вообще будто пригвоздили к месту. И разорвать зрительный контакт не вышло. В зрачках неотрывно отражались льдистые радужки, в которых я тонула.
— Я же ничего не делаю, — Найтвейн наклонился, наше дыхание смешалось , — пока…
— Кириэль, — выдохнула его имя с каким-то внутренним отчаянием. Меня окутали эмоции и дрожь. Я окончательно захлебнулась в них, ощутив прикосновение его рта к моему.
Найтвейн мягко обвел языком мои губы, не встретив сопротивления, раскрыл их, углубив поцелуй. Делая его с первого движения требовательным, прожигающим до дрожи и трепета в теле. В этот момент я дернулась как от соприкосновения с раскаленным железом. Его рука сместилась мне на затылок, не сильно, но ощутимо сжав волосы. Вынудила запрокинуть подбородок и за тем горячие губы опустились к шее, обрисовав пульсирующую от напряжения жилку. Кожа в месте поцелуя заискрилась, пульс сбился и я невольно простонала.
Слишком острые ощущения. Слишком откровенные для меня и сами его поцелуи во всех смыслах — слишком.
Я потерялась и кажется, забыла обо всем.
О том, что мы стоим в коридоре эльфийской башни и в любой момент нас могут увидеть. Забыла и про изначальную цель разговора, что завела. Про неприязнь тоже. Просто растворилась в нахлынувших ощущениях. В искрах, что вспыхивали от прикосновений губ и рук, скользящих по моей пояснице, опускаясь к бедру, скомкав ткань формы. Вспыхивали и растворялись на коже и лавой разносились по венам, делая тело слабым и покорным, как и мои губы, что требовательно терзал высокородный, ловя мой очередной вздох.
Сознание затуманилось, плыло, а я продолжала отвечать Найтвейну.
Я не сразу почувствовала жжение в руке. Вообще ни на что по-началу не способна было обратить внимание. Но чувство ожога усилилось и ладонь Найтвейна, комкающая ткань моей юбки, коснулась обнаженной кожи и меня будто ударило током, заставив очнуться.
— Что…— взбудоражено отшатнулась.
Не вопрос, не утверждение, только мой личный ступор.
Я бегло осмотрела себя и ужаснулась. Ничего себе поцеловались.
Взъерошенный воротник, выбившиеся края рубашки из-за пояса юбки. Про саму юбку молчу и быстро одергиваю ее. Наспех поправляю одежду, приглаживаю растрепанные волосы. Рука буквально немеет от тянущих ощущений. Ее жгло, пока я находилась в объятиях высокородного, но было терпимо, или я не обращала внимание. А вот сейчас ей словно чего-то не хватало.
Лицо тоже пылало от стыда, как и губы. Чувствовала, как они припухли и ныли.
— Где моя комната? — голос нервно дрогнул.
Я исподлобья посмотрела на него и опешила. Тяжелый, затуманенный взгляд внимательно наблюдал за каждым моим движением.
Найтвейн ничего не говоря, потянул ко мне руку и я молниеносно отскочила:
— Не трогай меня больше!
И в без того потемневших глазах Кириэля промелькнуло нечто непонятное, похожее на боль. Хотя, возможно, мне показалось.
— Наматеа, — невыносимо хриплым голосом произнёс он.
— Почему ты опять меня так назвал? Что это значит? — раздражение во мне росло, нервы дребезжали. Может я перегнула палку, но я все еще чувствовала на своем теле и губах его прикосновения и от них у меня подкашивались ноги. Особенно тяжело давалось осознание, что я сама ему это позволила. Я могла не стоять столбом и сразу сказать ему «нет», но не сказала.
Наверное из-за раздирающих меня противоречивых эмоций я отыгрывалась на Кириэле. Ну ничего не могла с собой поделать, меня пронизывала мелкая дрожь и слабость, с которой я не знала, как бороться.
— Сними пожалуйста свою метку, — попросила я его, оголяя руку.
Божечки.
Узор обрел яркость и теперь его сложно было не заметить даже на расстоянии. Некоторые линии подобно свежей татуировке, оставляя красные отметины, продолжали разрастаться.
Всхлипнув, поспешно прикрыла губы ладонью, понимая, что сейчас заплачу.
Бушующие эмоции новой уничтожающей волной накрыли меня с головой.
Когда я успела подойти к этой грани?
— Сними! — потребовала я срывающимся голосом.
— Я не могу, — раздалось глухо совсем рядом. Он снова приблизился и наклонившись, опалил дыханием мое ушко.
— Почему? — подняла голову, со злостью и сквозь некстати пробивающиеся слезы всмотрелась в гнетущую пустоту, засевшую в глазах высокородного.
Ответа не последовало.
— Ну тогда иди к черту, — стиснув зубы, я краем рукава принялась яростно стирать узор, надеясь остановить его разрастание. Терла бешено и до красноты, пока Найтвейн резко не перехватил мои руки.
— Пусти, — всхлипнула, пытаясь вырваться.
Он отпустил, но тут же сжал мои плечи, развернув на себя.
— Посмотри на меня, — потребовал высокородный.
От пронизывающего металла в его тембре — подчинилась и неожиданно для себя успокоилась. Нет, эмоции по-прежнему сотрясали мое сознание, но самый пик прошел.
— Я не могу снять эту метку, я ее не ставил.
Каждое слово прозвучало отрывисто и вкрадчиво и их смысл дошел не сразу.
Остался маленький вопрос…откуда сама метка тогда взялась?