Колючка
Шрифт:
Я почти не слышу ее слов и ничего не говорю в ответ. Она разворачивается и уходит обратно к отряду, оставляя меня в одиночестве. По телу прокатывается дрожь, но чувствую я это как-то отстраненно. Я смотрю на течение, на мелкий песок под прозрачной тканью воды.
Взгляд зацепляется за серебристую искорку. Я смутно чувствую, как зубы стучат от холода. Сжимаю челюсти, чтобы унять стук, и вглядываюсь в блеск на дне ручья. Медленно наклоняюсь, протягиваю руку и загребаю в кулак мерцающий песок. Раскрыв ладонь, вижу серебряное украшение Джилны; цепочка порвалась, но закрутилась петелькой
Когда я выбираюсь на берег, с надетого на мне платья – платья Валки – стекает вода, бегущие мимо ног струйки вливаются обратно в ручей, и я остаюсь совершенно сухой. Меня трясет и тянет зажмуриться. Не меня, понимаю я вдруг – и тотчас вновь распахиваю глаза. Это не мои глаза. Не мое зрение, слух, чувства. Не я.
Тело все еще колотит дрожь. Я обхватываю себя странными мягкими руками Валки и медленно дышу, глядя под ноги и думая о тропинке впереди, бегущей между деревьями и сквозь высокие травы. Только так и можно выжить: от вдоха до вдоха, заглушая любые мысли, едва они родятся. Только так и можно вынести худшие мгновения. С каждым шагом я будто немного удаляюсь от того, что случилось. Я уступаю обволакивающей серой пелене, позволяю себе бездумно плыть по тропе. Это все сон, только сон, обычный кошмар.
Я возвращаюсь на поляну, где накрыт наш обед. Солдаты говорят со мной так же, как недавно с Валкой, называют «миледи» при обращении, но, в общем, почти не замечают меня и держатся на расстоянии. Кажется, я им не по душе. Сквозь туман в голове с трудом пробивается мысль, что на самом деле не по душе им Валка. Я не замечаю, как проходит обед. Откусываю, жую и глотаю пищу, как заведенный механизм, и вот уже все съедено, и я забираюсь в карету. Валка остается снаружи, наблюдая за сборами.
Лаина, ее горничная, присоединяется ко мне и садится рядом.
– Вы хорошо себя чувствуете, миледи?
Я пожимаю плечами, движение выходит дерганым. Надо собраться с мыслями, думать наперед, дальше каждого отдельного мгновения.
– Вам что-нибудь принести? Может быть, бокал вина? – Лаина пристально смотрит на меня. Она только что выказала больше заботы, чем за все путешествие. Впрочем, это забота о Валке, а не обо мне.
– Нет, – отвечаю я через силу. – Спасибо. Сейчас пройдет.
Но ничего не пройдет. Не такова чародейка, чтобы позволить своим замыслам сорваться, и я накрепко поймана в ее сети. Ей нужен принц, и раз я отказалась стать ключом к нему – мое место займет Валка. Хотя я так и не могу уразуметь, что Даме нужно от принца и зачем.
Но Лаина принимает мой ответ и больше ничего не спрашивает.
Валка возвращается в карету, когда весь отряд готов к отбытию. Бросает на меня равнодушный взгляд, но движения ее становятся скованными. Она осторожно устраивается на стеганом сиденье, а я начинаю понимать, что к чему. Она ведь тоже лишилась тела. И сейчас чувствует такое же отчуждение и такую же подсознательную жуть от переменившихся рук и волос.
Гнев, горевший в моей груди, когда я кричала на Даму, просыпается вновь. Я не собираюсь показывать Валке, как мне страшно и неуютно. Вместо этого, встретив ее взгляд, я улыбаюсь.
Она вздрагивает, и я смеюсь звенящим отрывистым смехом, совсем не похожим на мой. Не представляю, как и откуда рождается такой звук. Валка бледнеет.
– Прекрати! – Мой собственный выкрик, звонкий от гнева, заставляет меня умолкнуть. Она зажимает рот ладонью, зло сверкая глазами.
– Что это приключилось с вашим голоском? – Слова у меня выходят мягче и приторнее, чем прежде, с ее слащавыми нотками.
Лаина беспокойно переводит взгляд между нами.
– Замолчи! Иначе я…
– Что? Что вы сделаете? – Шею уже начинает сжимать золотая цепочка – невидимая, неощутимая, она снова там – давит прямо на горло. Нет, нельзя напрашиваться, не вот так, в открытую.
– Ты за это поплатишься, когда мы доедем до Таринона. – Я вижу себя, злую, бледную, сверкающую глазами. Но выражение лица чужое. Слепленное для Валки, не для меня.
– Возможно. – Я ее почти не слушаю, вдруг осознав кое-что важное: в Тариноне мы наконец встретимся с колдуном, врагом Дамы. Он точно сможет мне помочь.
Мы подъезжаем к Приграничному Дому на закате. Он выстроен на каменистом перевале как безмолвный знак дружбы (или безразличия) наших земель: войны между нами – большая редкость, так что Дом этот давно служит лишь перевалочным пунктом для пограничных отрядов обоих королевств. Его нередко даже оставляют открытым на зиму, чтобы любой путник мог найти приют.
Но сегодня Дом полон света и ждущих людей. Когда мы приближаемся, они вытекают из здания и затопляют всю дорогу. Из толпы выходят двое мужчин и шагают нам навстречу; их наряды и походка выдают высокое происхождение. Я не успеваю рассмотреть больше из-за Валки, которая тут же перебирается ближе к двери и в нетерпении ждет остановки.
Когда она выходит, командир Саркор обращается к принцессе с поклоном:
– Выше Высочество, позвольте представить вам лорда Мелькиора, Верховного командующего Менайи, и лорда Филадона из Баринола.
Мужчины глубоко кланяются Валке, она кивает в ответ.
Трудно представить менее схожих людей, чем эти лорды. Мелькиор прямо-таки излучает величие, и отнюдь не только из-за роста. Гордая осанка, уверенный и властный взгляд – во всем чувствуется привычка быть главным. Я сразу понимаю, почему Филадона представили вторым. Сложение у него худощавое и невнушительное, взгляд мягкий, хоть и проницательный, а губы привычны к улыбке. Он ненадолго переводит взгляд со своей новой госпожи на карету, где все еще сидим мы с Лаиной, и кивает нам, пока Мелькиор обращается к принцессе.
– Для нас великая честь и радость приветствовать Ваше Высочество в королевстве Менайя, – говорит тот. – Принц желал присоединиться к нам, но в последний момент был сражен хворью, из-за чего не смог встретить вас лично.
– Я помолюсь о его добром здравии, – шепчет Валка, излучая искреннюю заботу и тревогу.
Мелькиор улыбается, показывая два ряда жемчужно-белых зубов:
– Судя по докладам, принц благополучно поправляется.
Филадон делает приглашающий жест:
– Для вас и ваших спутников приготовлен ужин, если Ваше Высочество изволит.