КОМ: Казачий Особый Механизированный
Шрифт:
Основная моя проблема была в том, что пришлось с первого же выхода бронестёкла из кабины удалить. Поясню.
Тут ведь как. «Саранча» — это МЛШ — мобильный легкий шагоход. То есть, его главная задача: быстро прибежать, быстро выстрелить и убежать. Если успеет. Получается, основная защита — скорость.
Когда мне двигатель-то с родного на Д-18 поменяли, бегать шагоход стал, как укушенный. Это мне в Монголии так казалось
С первого же выхода я притащился, прихрамывая на одну ногу. Да и на броне неприятные такие отметины скользом остались. Потому
Скорость нужна. Скорость, возведённая в абсолют!
У меня оставался крайний резерв — горловое пение. Которое… не работало, если сидишь внутри ускоряемого объекта. А если стёкла вынуть — только в путь! Плюс, внезапно, дополнительное удобство: в дополнение к основному вооружению (а если боекомплект закончится — и подавно!) мог я теперь вовсю боевые заклинания использовать. Потому что кто у нас пилот? Боевой маг! Пусть академиев мы не заканчивали, не было у родителей таких бешеных денег, но и фамильными ухватками можно было смертельно удивить.
Скорость после удаления бронестёкол выросла вдвое. Боевые возможности — вообще на порядок. Однако пришлось глотать пыль. Вот прям фразочка «а не замучаешься пыль глотать?» в Сирии заиграла для меня всеми новыми красками.
Вообще не смешно.
Когда несёшься километров под девяносто по песку, и если ещё маневрировать приходится, да взрывы кругом, да, не дай Бог, навернёшься с бархана… Пока поднимешь шагоход, пока его снова разгонишь, столько наглотаешься, что потом на базе я иногда три ведра песка и пыли из кабины выметал. Причем выметал буквально. Пришлось у каптенармуса метлу вытребовать.
Рэксы все, конечно, ржали. Зато на моей «Саранче» ни одну бронепанель менять не пришлось за всю кампанию. Тупо ни разу по мне не попали серьёзным калибром. Один только раз левый, главный шарнир ноги пришлось заменить — он более загруженный, и песок тупо стер прокладку, вот шарнир и отказал. С какими матами я довёл шагоход до базы — это отдельная песня.
Кстати о песнях. Не успели казачьи части развернуться, как быстренько сочинили (а, может, и переделали из старенького):
По сирийким-по пескам
Погулять бы казакам,
Попросил нас государь.
Ну-ка, братцы, не робей!
Грянем песню веселей!
Подмогнём, как встарь!
Текст простоватый, конечно, зато каждая строчка по два раза повторяется, и если хоть один запевала слова песни знает, то на застолье её могут петь вообще все. Да если ещё и выпить, заходило на ура.
НАХОДКА
Задача в тот раз была не тривиальная (охрана и сопровождение) — а наоборот, почти свободная охота. Местные тюрбаны сдали местоположение сил франков, которые собирались напасть на наш караван, и полковник решил задействовать отдыхающую смену. Силам нападения посулили тройную оплату, и вместо того, чтобы лежать в палатках, дрыхнуть в тенёчке, мы неслись по барханам к точке рандеву с франками.
Изначальная задумка была в том, что вначале на точку влетаю я. А потом, уже пользуясь тем, что франки на меня отвлеклись, подтягиваются остальные. В принципе, всё так и получилось. «Саранча» выскочил из-за бархана, я увидел цели — пять приземистых четырёхногих франкских «Кентавра» и сколько-то штук броневичков. Как потом сосчитали — восемь. На той скорости, что я летел, они, казалось, вообще не двигались.
Дал две очереди по броневикам из крупняка. «Кентаврам»-то четырнадцать с половиной — ни холодно ни жарко, а три машинки запылали.
Плавно поворачивая, чтоб не снизить, не дай Бог, скорость, по дуге ушёл за ближайший бархан.
«Кентавры» рывком развернулись мне в след, и с их горбов потянулись три дымных росчерка ракет. От одной отмахнулся очередью крупняка, вторую снёс льдом, а от третьей увернулся ткнув кнопку «jump» на панели. «Саранча», словно большой кузнечик, лягнул опорами землю и прыгнул вверх.
Ракета воткнулась в песок и рванула.
Шагоход немного повело в приземлении, песок бархана поплыл под ногами, и «Саранча», зацепившись правой опорой за что-то неожиданно твёрдое, полетела кувырком.
Опять полкабины песка! Еле проморгался. Но двигатель не заглох, и я в несколько рывков поднял машину. Развернул башню и увидел, за что зацепилась «Саранча». Из оплывшего склона бархана торчали обгорелые железки полузасыпанного шагохода в нелепом на фоне песка городском камуфляже.
Осмотр возможных трофеев — это на потом, сейчас надо нашим помогать.
Немного пробежался вдоль бархана, чтобы дать «Саранче» разогнаться и вернулся в бой. Когда я выскочил на верхушку бархана, два «Кентавра» уже горели, у одного не хватало нижнего сегмента ноги, а броневичков вообще ни одного целого не было видно.
Как потом рассказали наши, когда рэксы выскочили на линию огня, «Кентавры» со всех стволов увлечённо палили мне вслед, стоя к нашим боком, а один так и вообще, спиной. Вот им и влупили.
В нише, образованной тремя барханами, тяжело танцевали шагоходы. «Детины» закрывались огромными пластинами щитов и старались оттеснить шагоходы франков к стене песка самого крутого склона бархана. «Кентавры» огрызались пушками и ракетами и смещались по кругу.
И тут я!
Самый быстрый шагоход в Сирии! И самый легковооружённый.
Но! «JUMP»! И «Саранча» прыгает с бархана на спину подраненного «Кентавра», под опорами что-то хрустит, и машина франков не выдержав такого, буквально, свалившегося на спину счастья, валится на бок.
Теперь бего-о-о-ом! По дуге оббегаю поле боя, чудом увернувшись от залпа обозленного потерей напарника одного из «Кентавров».
Пока франки отвлеклись на меня, два «Детины» рванулись вперед, и синхронно воздев здоровенные мечи, врезали по одному из вражеских шагоходов. Машина, словно огромный металлический конь, получивший смертельную рану, ткнулась передней частью в песок, нелепо отклячив заднюю.