Кома
Шрифт:
— Надеюсь, что да, — кивнул санитар.
— Спасибо, — сказал я дрожащим голосом. — За помощь. За то, что вы меня нашли.
— Это моя работа, — улыбнулся санитар.
— А как вас зовут? Я хотел бы знать ваше имя.
— Вы ведь не знаете моего имени, — произнес, чуть помедлив, санитар, — поэтому я не могу вам его сказать.
Я ничего не понял и так и не получил шанса переспросить. Он перегнулся через меня и со словами «идемте, нам пора» распахнул пассажирскую дверцу.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Санитар
В одном из отделений играло радио, до того тихо, что слов диск-жокея было не разобрать. Здесь лежали пациенты с травмами рук. К их рукам, наглухо забинтованным от локтей до кончиков пальцев, были прицеплены проволоки, удерживавшие их в вертикальном положении.
В другом отделении все пациенты лежали на кроватях, укрытых герметичными пластиковыми тентами. Одна из смутно видневшихся сквозь пластик фигур сидела, ее голова поворачивалась следом за нами. Перед двустворчатой дверью с табличкой «КОМА» санитар замедлил шаг, взглянул на меня и ободряюще улыбнулся. Затем мы вошли в дверь.
В глухой, без единого окна, коридор выходили двери двенадцати палат, по шесть с каждой стороны. Свет здесь был приглушенный, на полу лежала ковровая дорожка.
— У вас есть хоть какие-нибудь воспоминания об этом месте? — негромко спросил санитар.
— Пожалуй, что да, но только очень смутные. Оно… оно производит знакомое впечатление.
— Продолжайте.
Я глубоко вдохнул носом.
— Здесь знакомый запах,цветы, которые приносят пациентам. А еще… пыль или… — Я вдруг вспомнил, как резало мне глаза, когда я лег на кровать у себя дома. — Пыльца.
Я прошел чуть вперед и заглянул в первую направо дверь. Там освещение было поярче. Единственная пациентка лежала на боку. К ней не было присоединено никаких проводов и приборов, все выглядело очень мирно — лежит себе женщина и спит.
В палате налево, куда я заглянул через другую открытую дверь, все обстояло совершенно иначе. Пациент, мужчина лет двадцати пяти — тридцати, полусидел, опираясь спиной на гору подушек. Его челюсть отвисла, взгляд блуждал по палате.
— Тяжелая кома, — прошептал санитар, заметив выражение моего лица, — очень мучительная для близких и родственников.
— Он в сознании?
— Нет.
Вглядевшись внимательнее, я увидел, что взгляд жутковатого пациента не сфокусирован и блуждает совершенно бесцельно, раз за разом по одному и тому же пути.
— Он ничего не видит, — шепнул я санитару.
— При сканировании его мозг не проявляет почти никакой активности. Что и отличает этого пациента от нее. — Санитар махнул рукой в сторону спящей женщины. — И от вас, — добавил он и снова пошел вперед.
В дальнем конце
— Это ваша палата.
— Я буду здесь лежать? — спросил я.
— Вы здесь лежите, — сказал санитар и жестом пригласил меня внутрь.
Вот так оно бывает во сне. В одно мгновение я открыл дверь палаты и увидел на кровати себя.
Я лежал на кровати. Моя голова и грудь снова пестрели обильными кровоподтеками. Мои губы были рассечены, вокруг закрытых глаз набрякли желто-багровые круги. Вокруг моей шеи был застегнут жесткий поддерживающий ошейник.
Цветы на моем столике заметно подвяли. Одна из головок и вообще отвалилась; сперва она упала на мою подушку и только потом скатилась на пол. Это было понятно по оранжевой пыльце на нижнем углу наволочки.
А уже в следующее мгновение я лежал на кровати. Я лежал на кровати, и ко мне подходил санитар.
Санитар сел рядом со мной.
— Карл, —сказал он, — вы меня слышите?
— Да, — сказал я, но мои губы не пошевелились.
— Карл, вы меня слышите?
Он говорил громко, но спокойно. Примерно так, как говорят с глуховатыми.
— Да. — Мой голос звучал не менее ясно и отчетливо, чем голос санитара. — Да, я вас слышу.
Ясно и отчетливо, но лишь внутри моей головы.
Санитар взял меня за руку. Пальцы у него были теплые, сухие и, похоже, сильные.
— Карл, если вы меня слышите, сожмите, пожалуйста, мою руку. Вы можете это сделать? Сожмите как можно сильнее.
— Хорошо, — сказал я.
— Карл, вы можете сжать мою руку?
— Я уже сжимаю.
— Старайтесь изо всех сил.
— Я так и делаю.
— Ну ладно, Карл.
Санитар выпустил мою руку, и она вяло, словно неживая, упала на кровать.
— Ну ладно, Карл, —повторил он более тихим голосом. Больше для себя, чем для меня. — Завтра мы снова попробуем.
Вот так оно бывает во сне.
А затем я проснулся, не впервые за этот сон.
Я сидел на кровати с распахнутым словно в крике ртом, я сплошь промок от пота, точно так же как и в тот, другой раз промок от крови.