Команда сорванцов: Музей восковых фигур. Бал газовщиков
Шрифт:
Поставив фонарь на перевернутый ящик из-под апельсинов, она развернула замызганную тряпицу, в которой хранился пирог.
Гром упорно притворялся, что спит, и заодно осиновым листом трясся от холода. Вот ведь бедный ублюдок, ласково подумала Брайди и пихнула мальчишку носком ботинка.
– Эй! Ку-ку! Это всего лишь я. Полиция вся свалила. Просыпайся, старый дурак.
Гром зевнул и тщательно разыграл пантомиму, будто он только что проснулся. Даже очки сначала нашарил и на нос их насадил
– Ух ты. Здорово, Брайди…
– Я пирог тебе принесла.
– Это папе на ужин!
– Они ему там дадут, чего пожевать, будь спок. Жри давай, а то я сама съем.
– Ну, давай хоть поделим.
Своим перочинным ножом Брайди разрезала пирог пополам – ну, уж как вышло – и больший кусок протянула Грому.
– За что они его замели? – с полным ртом поинтересовалась она.
– Изготовление поддельных денежных знаков, – ответил Гром, но как-то совсем невнятно; голос у него порядком дрожал, так что она его толком не расслышала – зато быстро додумала, о чем речь.
– Ты про это фальшивое монетство? Так они думают, это его работа? Святый боже! Какой бред! – она так расхохоталась, что внизу беспокойно переступил с ноги на ногу Джаспер.
Гром ничего ей на это не ответил. Он сидел, глядя в пол, и хладнокровно жевал свой пирог.
– Слушай, Гром, – Брайди потрясла его за плечо. – Они все равно выпустят твоего па, как только выяснят, что он ничего такого не делал. Это же ошибка! Никакой твой старик не фальшивомонетчик. В любом случае, здесь тебе оставаться нельзя. Вот отпустят они его, придет он домой, а тебя-то и след простыл – и огонь погас, и на столе шаром покати, а?
Теперь уже Гром пожал плечами. И такой он сейчас был отчаявшийся и несчастный, что до Брайди вдруг дошло, почему он сбежал из дому.
– Так, – сказала она, подумав с минуту. – Соломы на себя нагреби, да побольше – хотя бы не замерзнешь. Фонарь я тебе не оставлю – ты и в лучшие-то времена криворукий, а сейчас так и вообще все тут спалишь. Вон тебе старый Диппи для компании – лучше всякой овчарки, помяни мое слово. На него любой убивец разок глянет и тут же ноги сделает. А ты со своим пол-пирогом в животе до завтрака с голодухи точно не помрешь. Короче, давай спи, я тебе с утрева бидон молока принесу.
– Ты ведь никому не скажешь, что я здесь? – пробормотал Гром.
– Ты про ма? Ей – точно нет. Она бы тебя отседова за ухо выволокла и к нам наверх притащила, и глазом моргнуть не успеешь – оно тебе надо? А вот Бенни и остальным – скажу. Теперь это дело банды.
Следующее утро выдалось холодное и сырое.
Банде, по идее, полагалось сидеть сейчас в школе, но большинство ее членов считало школьное начальство чем-то вроде… ну, не то чтобы прямо врагом, а так, противником по игре (очень тупым на голову) и при малейшей возможности от занятий отлынивало.
Брайди перехватила Бенни по дороге
– А ну, прекрати орать! Естественно, мужик ни в чем не повинен, и фальшаки раздает кто-то другой, но Гром-то думает, что это его па! Усек?
Бенни заткнулся мгновенно.
Они как раз стояли на углу Кроквилл-уок и Хоптон-стрит – самая граница владений банды с Нижнего Марша. На другой стороне дороги вдоль школьного забора тащились Громила Уоткинс и двое его парней. Они прокричали оттуда какую-то очередную грубость, но Бенни их даже не услышал – так он был поражен этой мыслью.
– Гром – чего?!
– Я его так поняла. Что фальшивый монетчик может быть мистер Добни. Дошло, наконец? У него в подвале вроде как есть все, что для этого нужно, и он разбирается в металле, и вообще.
– Я в это не верю! – решительно заявил Бенни. – И Грому тоже не дам. Идем немедленно и все сра…
– Дело не в том, чего ты ему дашь и чего не дашь, – нетерпеливо перебила Брайди. – У бедняги в целом свете никого нет, кроме его па. Па для него всё. И если он больше не может ему доверять…
Бенни по натуре был человек пылкий и щедрый; он сразу понял, куда клонит Брайди.
– Так, – сказал он. – А вот теперь я по-настоящему разозлился. Мы должны восстановить справедливость. И для этого мы проведем настоящее расследование!
Не далее как прошлым летом Бенни работал на мистера Секстона Блейка, знаменитого детектива.
Работа, правда, состояла в том, что он кому-то там отнес записку, а потом подождал ответа, но мистер Блейк дал ему за это полкроны и сказал, что он сметливый мальчуган.
И понеслось! На следующие две недели банда превратила жизнь всех взрослых в Нью-Кате в форменный ад, вынюхивая и разнюхивая все, что только можно, – пока в мюзик-холл не приехала труппа ковбоев «Лассо-Гении-из-Техаса». После этого все резко переключились на верчение веревок.
Но то «детективничанье» было просто детской игрой.
Сейчас же им предстояло сделать что-то всамделишное.
– Первым делом мы пойдем навестим Диппи, – распорядился Бенни.
Диппи они выследили на рынке, где тот покупал мешок сырых каштанов.
– Ну, чегось у вас там с восковыми фигурами? – осведомился он. – Меня уже в витрину выставили?
– Еще нет, – признался Бенни. – Слушай, Диппи, у тебя все еще при себе тот фальшивый шестипенсовик?
– Да вот был где-то тут… – старик принялся шарить по карманам жилета.
– Я дам тебе за него полпенни. Потому как это вещественное доказательство!
Старик чрезвычайно обрадовался такой выгодной сделке, но тут в их беседу встрял зеленщик, продавший ему каштаны.
– А у меня тоже один такой есть. Хотите купить?