Команда

Вишняков Сергей

Казалось бы, хорошо? Да, и вправду неплохо. Почему же я в таком случае ушел из «Динамо» и на столько лет переехал в Ташкент? Конечно, хотелось мне помочь «Пахтакору», на который навалилась такая страшная беда. Но ведь, если я скажу, что всю жизнь мечтал играть в «Пахтакоре» и жить в Ташкенте, вы мне, наверное, не поверите? Нет, конечно, главная причина была в другом.

Мне стало трудно играть в родной команде. Ею в ту пору руководили все, как говорится, кому не лень. А от этого добра не жди.

Когда в августе 1979 года в спешном порядке собрали новый состав «Пахтако­ра», никто и не ожидал, что команда займет девятое место в первенстве. Я, напри­мер, прилетел даже не в Ташкент, а в Алма-Ату, прямо на очередную игру. Да и остальные входная в команду так же, словно ныряли в холодную воду. Мало кто понимал, на что решился. К тому же игроки были очень разного уровня, это тоже большая трудность. Но все до одного старались. И сыграли очень неплохо.

А в конце сезона я вернулся в Москву — кончилась командировка. Снова стал играть за «Динамо», даже, помнится, в матче с киевлянами решающий гол забил. А потом в игре с «Локомотивом» получил травму ноги. Настроение, честно говоря, было неважное. И снова я столкнулся со странной, я бы сказал, коллегиальностью в руководстве командой. Мнением старшего тренера при этом, насколько я понял, никто даже не интересовался. А тренер, не обладающий собственным мнением, не умеющий отстоять свою позицию, это уже и не тренер.

Словом, решился я и перебрался в Ташкент. Да так и остался. В 1980 году я восемь голов забил. Только в футболе от таких успехов радости мало. Если коман­да проиграла, то и ты не выиграл. Лишь все вместе мы можем добиться победы.

Иштван Иожефович Секеч стал присматриваться к «Пахтакору» еще тогда, когда командой руководил Мосягин. Замена старшего тренера, что называется, назревала. И наконец состоялась. Очень мне было интересно, как себя поведет Секеч, я ведь понимал, что не так уж много лет осталось мне играть. А новый тренер больше смотрел, чем делал, больше молчал, чем выступал. Но потом он приступил к работе всерьез и надолго. И ребята как-то очень быстро поверили, что «Пахтакор» может играть совсем по-другому.

В нашей беспросветности появились проблески.

Обыграли «Спартак» со счетом 3:0. «Арарат» — 3:1. Но не было еще в нашей игре стабильности, надежности, класса не чувствовалось. Нужно единое для всех стремление к победе и столь же единое понимание того, как победа эта может быть добыта. Вот таким единением мы и занимались весь 1981 год. Ну и, конечно, много, очень много тренировались. И уже в следующем году заставили считаться с собой всех, любую команду высшей лиги.

Прямо скажу, я доволен, что играл в «Пахтакоре», И в первый-то раз приехал совершенно добровольно, хотя на сборы мне дали всего два дня, а уж во второй раз это было вполне осознанное решение.

Здесь я стал по-другому смотреть на футбол. Другими глазами.

И в команде, и вообще в республике ко мне все относятся по-доброму. Вот и я стараюсь не подводить людей, которые мне доверяют. Болельщики на улице узна­ют, сразу же начинают приглашать на застолье, но я вежливо отказываюсь: извини­те, мол, не могу, а то завтра играть буду плохо. Они понимают и не настаивают, настоящим болельщикам все ж таки важнее, чтобы «Пахтакор» выступал достойно, чем чтобы Якубик выступал за столом.

Кое-кто думает, что футболисты пьют. Но это же ерунда! С нашей жизнью, с современной игрой выпивка совершенно несовместима. Стоит какому-то, пусть даже самому способному игроку начать закладывать, как через год-другой футбол выбросит его за борт. Пьющему человеку, как бы ни был он силен и вынослив от природы, не выдержать постоянного напряжения. Он перестанет успевать к мячу, хуже будет соображать, начнет подводить товарищей, команду, а кто согласится это терпеть? Здесь, хочешь ты того или нет, все время жесткая конкуренция. На твое место всегда найдутся желающие. Так что уж будь любезен держаться!

В благословенной и упоительной этой тени райские кущи не кажутся уж такой бессмысленной выдумкой. Под развесистым деревом, возле ленивого мутновато­го арыка, за простым некрашеным столом, в буйных запахах плова, с пиалами зелено­го чая в руках, мы стали участниками того, что в Узбекистане называют «гап»: не­спешной мужской трапезы и беседы на темы, как говорится, представляющие взаим­ный интерес.

Гап предполагает ритуальную верность обычаю. И, как всякий ритуал, занятие это носит отнюдь не только прикладной характер.

Все вместе моют крутобокие помидоры, серебристые на изломе, лакированные пупырчатые огурцы, розово-белую редиску, строгают в тонкую соломку специальную желтую морковку, промывают особый, длинненький рис, разделывают и режут на куски баранину. Потом все вместе сосредоточенно пьют дарующий прохладу зеле­ный чай с карамельками.

Казалось бы, можно пойти в ресторан, где еду приготовит без вас, или попросту пообедать дома. Но нет, это же так приятно — заняться в тесном дружеском кругу общим делом! И разговор течет в такие минуты спокойный и доверительный, ува­жительный.

Но самое главное — плов. В области приготовления этого блюда здесь есть свои признанные авторитеты, кумиры публики. Один из них, тоже, разумеется, болельщик «Пахтакора», оказал нам честь — лично приготовил плов. Надо видеть, сколько изя­щества и совершенства, сколько подлинного мастерства в его движениях, когда он стоит у круглого чугунного казана, вмазанного в глиняную печь. Мастер плова не­тороплив, но быстр, он много успевает, но не делает ничего лишнего. И вот он про­тыкает особой палочкой пирамиду потемневшего риса в казане — это тоже зачем-то нужно. А дух какой, какой разносится аромат!..

За столом идет беседа, естественно, о команде. О взлетах и провалах в ее судьбе, о блистательном созвездии игроков, погибших в авиационной катастрофе, о трудном пути наверх после этой беды, о нынешнем дне футбольного коллектива. Наши собеседники, тоже пишущие о спорте, конечно, знают, что мы собираемся рассказать о команде, их волнует этот замысел, как все, относящееся к «Пахтакору». Но они не спешат с советами, не настаивают, чтобы мы разделили их общую точку зрения на команду.

Вообще спортивное боление в Узбекистане пронизано благородной сдержанно­стью и уважением к футболу. Это не слепой фанатизм, это вполне зрячая любовь. Коллеги наши скорее, пожалуй, посетуют на нестабильность игры, с пониманием дела покритикуют среднюю линию и нападение, вспомнят о досадном проигрыше аутсай­деру, чем начнут безудержно нахваливать «Пахтакор». Разве что скупо и кратко одобрят Секеча да упомянут о том, как в безнадежной ситуации спас ворота Янов­ский, да отметят неувядаемую мощь Якубика, но только между прочим, к слову.

Мы углубляемся в историю и вспоминаем, что датой рождения современного футбола принято считать 26 октября 1863 года.

В этот день в одной из лондонских таверн — в сущности, это ведь тоже чайхана на британский лад — была принята резолюция следующего содержания: «Клубы, пред­ставленные на этом собрании, соединяются в общество под названием «Футбольная ассоциация». Редкие посетители, слушая горячие споры собравшихся, не подозревали, что присутствуют при историческом событии: устанавливались законы игры, которой в скором времени предстояло покорить весь мир. Чуть позже — 8 декабря — были окончательно выработаны 13 пунктов правил, которые с незначительными измене­ниями сохранились до сегодняшних дней.