Команданте
Шрифт:
Капрал Магали Киспе остался в айлью с резервом из десяти человек, остальные развернулись в цепи и двинулись в горы. Вскоре до площади между пятью домиками грузовики довезли 81-миллиметровые минометы, их подхватили расчеты и по команде капитана утащили вслед цепям.
— Иллаюк!
— Да, капрал!
— За старшего. Пройдусь по общине, посмотрю.
— Может, парой?
— Нет, здесь спокойно.
Чуйка не обманула — знакомый джип стоял под навесом у последнего домика. Киспе кинулся к нему, открыл бардачок, выгреб три записные
— Только тихо, — сказал знакомый голос.
Капрал медленно поднял руки и спросил:
— Искай, ты?
Лезвие переместилось под горло, неизвестный развернул капрала — да, Искай.
— Передай касику вот это, — записные книжки перекочевали к маленькому индейцу. — И вот еще записка. Остальное через нашего человека в Тарате, он знает.
Разведчик, не убирая нож, забрал переданное и, не сводя настороженных глаз с капрала, удалился.
Киспе выдохнул и вернулся к резерву, как раз вовремя, чтобы по команде капитана подняться наверх, в лагерь.
Солдаты, настороженно сжимая винтовки, осматривали разрушенное.
— Это что, школа, что ли?
— Похоже… Вон, книжки валяются.
— И доска — у нас такая же была.
— Жаль, котел опрокинулся, а то бы пообедали.
— Тебе лишь бы пожрать!
— Эй, смотрите!
Один из недоученных рейнджеров откинул полог, закрывавший вырытую в склоне нишу и с удивлением глазел на содержимое. Солдаты подошли поближе:
— Распятие? — подошедший солдат перекрестился и поднял с земли сброшенный взрывом крест с фигуркой Иисуса.
Рядом валялись упавшие свечи и чаша для причастия, на небольшом деревянном сундучке лежали Библия, блюдечко для облаток и статуэтка Девы Марии.
— Они же коммунисты, — растерянно проговорил один из зрителей.
— Чего столпились? — проскрипел сзади голос сарженто-примеро. — Эти проклятые безбож…
Он осекся на середине фразы, уставившись на найденное. Все больше и больше солдат подходили посмотреть, опасливо крестились, пока двое самых бойких ставили все на места.
— Что здесь? — капитан Салмон не мог оставить собравшуюся толпу подчиненных без внимания.
Он протолкался вперед, секунду помедлил, потом решительно задернул полог:
— Всем немедленно в оцепление! Сарженто, продолжайте осмотр!
— Слушаюсь, сеньор капитан!
Всех трофеев нашлось несколько брошенных в лагере винтовок, но спускать вниз пришлось своих раненых и убитых — когда сарженто сунулся в склад, там сработала закладка и пятерых, стоявших за ним, убило наповал.
— Все оттого, что он не перекрестился на распятие, — убежденно бурчал Иллаюк, вместе с тремя сослуживцами тащивший носилки, — убило больше, чем в бою!
— Разговоры! — пресек шепотки капитан.
Но всех заткнуть невозможно, тем более найденная часовня шла вразрез с тем, что рассказывал капитан на занятиях об
Внизу хлопот добавилось — у двух грузовиков оказались пропороты шины, еще два напрочь отказались заводится и только Магали знал, что без Иская тут не обошлось. Пока возились с машинами, перекидывая целые колеса к работающим движкам, снизу подъехали инструктора и подкрепление. Майор Шелтон приказал погрузить в первую очередь раненых и реквизировать местные машины, если таковые найдутся.
Только к вечеру рота разобралась с транспортом, прихватив бесхозный джип, и последние солдаты забрались в кузов грузовика. Капрал сел под борт, надвинул на нос кепи и предался воспоминаниям — ехать предстояло не меньше двух часов.
* * *
После выстрела одна половина зрителей шарахнулась влево, вторая вправо. Не шарахнулся только один солдат, сидевший ровно посередине — он вздрогнул, наклонился вперед и кубарем покатился вниз.
Закричал на английском лейтенант-янки, ему вторил на испанском капитан Салмон, американские сержанты-медики рванулись к упавшему, а Киспе, недавно произведенный в капралы, погнал свое отделение за носилками. Заурчал грузовик, подавая задом к группе над телом, мастер-сержант ловко откинул борт и в кузов, легко подняв вдесятером, занесли раненого, следом запрыгнул штаб-сержант Хапка с капельницей в руках…
Пять минут — и о происшествии напоминала только медленно оседающая пыль, взбитая колесами машины и ругань офицеров-боливийцев.
— Кто придумал этот дурацкий «бац-шлеп»[12]?
— Ну, солдат должен уметь определять расстояние до стрелявшего…
— Да нахрен было стрелять в сторону толпы?
— Для реалистичности…
— Ага, реализма у нас теперь хоть жопой ешь. Стрелок наверняка кроме кечуа другого языка не знает, так? — капитан Салмон оглядел всех в ожидании возражений, но не получил их, хмыкнул и продолжил. — Вот и результат. Приказали «реалистично» выстрелить над головами, он и выстрелил, как понял. Сеньоры офицеры, впредь непременно дублировать приказы на кечуа.
— Но…
— Не волнует. Не знаете сами — найдите себе переводчика.
Из шести с половиной сотен будущих рейнджеров индейцы кечуа и аймару составляли процентов восемьдесят, большинство из них имели крайне ограниченные познания в испанском и на этом фоне Киспе выглядел просто отлично, благодаря партизанской школе.
Еще в первый день, когда полсотни самых первых кандидатов в рейнджеры отправили разгружать два Геркулеса С-130, он стал транслятором между американцами и местными. В первой группе из четырнадцати «зеленых беретов» все офицеры и сержанты говорили на испанском — кто с рождения, как сержант Даниэль Чапа или мастер-сержант Оливерио Гомес, но вот знатоков кечуа или аймару не было ни одного.