Командир Иванов
Шрифт:
Он развернул полиэтиленовый мешочек, достал из коробки горсть спичек, чиркнул всей горстью и сунул под ком бересты.
Потом он разделся и стал растираться снегом.
Зимовье топилось по-черному, без трубы. Дым плавал слоями и уходил в выпиленную в потолке дыру. Разложив у огня мокрую одежду, Иванов сидел пригнувшись, чтобы не задохнуться. И топил, топил… Его бил озноб. Он никак не мог согреться.
Событие тридцать пятое. Бурый знакомый
Чтобы пополнить
Спальный мешок внутри оказался сухим. Иванов вывернул его мехом наружу и лег вблизи очага. Ясность мыслей вернулась к нему, и он стал думать, чья же это избушка: не Василия ли Бугра?
Иванов забылся. И чудился ему старинный струг, а на нем казаки. Плывут и плывут они на восток по большой незнакомой реке…
Утром Иванов почувствовал слабость. Тело ломало.
Попив чаю, Иванов собрался и побежал, чтобы разогреться. Он бежал до тех пор, пока мускулы не налились горячей силой. Перед ним оказался склон хребта. Медвежьи следы поднимались вверх.
Добравшись до голых зазубренных скал, Иванов лег на камни и заглянул вниз. Прямо под ним было круглое горное озеро, похожее на арену цирка. С крутых обнаженных берегов свисали, как змеи, белые корни.
То, что он сперва принял за обломок скалы, вдруг зашевелилось. Иванов достал бинокль и увидел медведя. Медведь был тощий. Его шерсть свалялась и висела клоками. Он поедал белые корни.
Иванов проверил ружье.
«Не хотелось бы мне тебя убивать, разбойник, — подумал он. — Но сам виноват. Теперь спасай десант ценой собственной шкуры».
Он выстрелил. После секундной паузы послал вторую пулю и сразу же перезарядил ружье. Но больше стрелять не пришлось. Взревев, медведь упал.
Освежевав зверя, Иванов набил мясом рюкзак, развел костер, зажарил большой кусок медвежатины, вдоволь поел и попил чаю.
Спустившись с хребта, он срезал молодую ель, укрепил на ветках тяжелый рюкзак и двинулся в обратный путь, таща за собой волокушу.
Событие тридцать шестое. Иванов спешит
Почти не останавливаясь, Иванов шел весь день, всю ночь и еще полдня. А потом увидел торчащий из снега вездеход.
А с гребня ему открылась вся картина. Внутри разложенного четырехугольником костра сидели и лежали люди. В костре горели бревна, из которых был сложен дом.
Иванов подбежал.
Вася и Дед тревожно склонились над Левой, который лежал, укрытый несколькими полушубками. Иванов молча пощупал его лоб. У Левы была высокая температура.
— Руку ему бревном придавило, — сказал Дед. — Я шины наложил.
Всякое несчастье Иванов понимал как работу, которую надо срочно сделать, чтобы это несчастье преодолеть. Поэтому он немедленно начал действовать. Разыскал в обломках ведра, набил их снегом и в одном поставил вариться чай, а в другое бросил несколько кусков медвежатины. Он напоил всех бульоном, а потом дал по куску мяса. Десант стал оживать.
Иванов послал Ахмета и Голуба откапывать вездеход, а остальным приказал ставить палатку.
В этой лихорадочной работе все как-то забыли думать о своей слабости и невольно взбодрились и подтянулись.
Видя, что дело пошло на лад, Иванов внимательно огляделся, соображая, не упустил ли чего. И в это время в голубом разрыве тумана показался вертолет. Иванов выхватил у Игоря ракетницу и послал в небо три красных ракеты, что означало: «Прошу срочной помощи. Беда!» А затем выстрелил тремя зелеными ракетами, что означало: «Победа!»
Событие тридцать седьмое. Иванов докладывает
Колонна автомашин ушла к Ние, а десант Иванова прибыл в Усть-Кут.
Сам Иванов, лежа на койке, читал газеты. Лева писал. Он задумал написать книгу «Русские в Восточной Сибири» — от лихого казака Васьки Бугра до Александра Иванова: хроника подвигов и открытий. Бывший сапожник отдал в его распоряжение драгоценный сундук. И Лева строчил, гремя по столу закованной в гипс рукой. И когда Лева шел по Усть-Куту, сдержанный, в гипсе, со старинной книгой под мышкой, то был похож на ветерана.
— Пишу одну суровую правду, — строго сказал он Иванову.
— Вот это зря, — шурша газетами, ответил тот с койки. — Пиши чего посмешнее. И возьми Васю в соавторы! Он способный.
— Вася мой друг, — важно заявил Лева. — Но он не серьезный. Пока не усядется в бульдозер. Не писать же нам книгу в бульдозере?
Из соседнего номера слышался Васин голос. Сразу же по приезде Вася купил новый костюм. И теперь, модно одетый, он играл в шахматы с Дедом.
Побрившись, Иванов позвал Женю, и они пошли есть мороженое. Иванов даже вздрогнул, когда в зеркальном полумраке кафе знакомый голос гаркнул над ухом:
— Что будем заказывать, командир?
В кружевном кокошнике официантки, подбоченясь, на него со смехом смотрела Алла.
— Вы на меня, наверное, сердитесь, Саша?.. Но, честное слово, я не могла в тайге.
— Я так и подумал, — сказал Иванов. — А я бы не смог в мороженице.
Алла перестала улыбаться.
— Рекомендую крем-брюле.
Иванов кивнул.
— Крем-брюле, две порции! — гаркнула на все кафе Алла. И ушла, сделав вид, что не заметила Женю.
К вечеру Иванов прибыл в штаб для доклада.