Командир
Шрифт:
Из здания штаба выскочил капитан с летными петлицами и, подбежав к подполковнику, который не скрывал свои петлицы, стал рапортовать, но Летяга молча показал капитану на меня:
— Он здесь командир, к нему иди.
Я спросил у подошедшего капитана, представившегося начальником штаба капитаном Овсовым:
— Есть целый аппарат, который сможет улететь отсюда?
Растерянный капитан ответил:
— Готовится к взлету транспортный «Дуглас», но на нем улетают особисты нашей дивизии.
— Ну с особистами мы разберемся. Где самолет?
Запрыгнув обратно в машину, я показал куда править. Объехав зенитку, бьющую куда-то в сторону немцев, мы под начавшимся минометным обстрелом подъехали к самолету, находящемуся под прикрытием деревьев. Из «эмки», стоявшей рядом с самолетом, два типа в форме НКВД быстро носили какие-то свертки, рядом с входом курил один из летчиков; наверное, ему не доверяли и таскали явно тяжелые свертки сами. Под взглядами находящихся у самолета людей я вылез из машины и быстро подошел к старшему, со шпалами капитана в васильковых петлицах. Отдав честь, доложил, стараясь перекричать шум работающих моторов и боя:
— Товарищ подполковник, нами захвачен в плен немецкий генерал с особо важными сведениями, нужно срочно доставить его в Москву!
Внимательно слушавший меня капитан кивнул, и вместе мы подошли к «мерседесу».
Налюбовавшись на связанного генерала, капитан крикнул:
— Самолет перегружен, нам придется часть архива оставить здесь, иначе не взлетим.
Кивнув, что понял, я приказал вывести из машины генерала и вытащить его адъютанта. Энкавэдэшники так же споро стали разгружать самолет, потроша свертки и кидая их в кучу. Один из них облил бумаги бензином и поджег. Пока составлялся акт об уничтожении, я посадил с немцами и Гаврилова. Все-таки, оказывается, и в НКВД нормальные люди служат, а я уж собирался, если они ответят отрицательно, приказать арестовать их и ссадить с самолета.
Транспортник, взревев двигателями, начал взлет и, оторвавшись от взлетной полосы, стал медленно подниматься. Через несколько секунд самолет скрылся за деревьями. Проводив его взглядом, я крикнул:
— Уходим! — и, запрыгнув в брошенную «эмку» на место водителя, дал по газам.
Несмотря на плотный огонь двух бронетранспортеров и прорвавшихся на взлетную полосу немецких солдат, мы смогли вырваться. Отчаянное сопротивление зенитчиков дало свои плоды, три танка застыли темными глыбами у кромки леса, а вот остановить обошедшую по флангу пехоту противника уже никто не смог, и мы уезжали под бешеную стрельбу на аэродроме.
Я старательно давил на газ, крепко сжимая руль, который постоянно пытался вырваться из рук на плохой дороге. В редкие минуты поглядывал назад, не отстали ли машины, но они крепко держались за мной. На очередном ухабе, еще раз приложившись макушкой о крышу «эмки», я стал материться и вспоминать конструкторов. Сидящий рядом Летяга только похохатывал, правда осторожно, при таких скачках нетрудно прикусить язык. Спустившись в глубокий овраг, я загнал машину в кусты и вышел из «эмки» к подъехавшим машинам.
— Волдухин, пару бойцов в разведку по курсу движения, и часовых не забудь. Остальным отдыхать, — скомандовал я.
Козырнувший сержант убежал к своим бойцам, на ходу отдавая команды. К моему удивлению, в полуторке было два лишних красноармейца, которые откуда-то взялись в кузове. Мое любопытство удовлетворил подошедший Волдухин. Оказывается, бойцы были с уничтоженной зенитки, единственные оставшиеся в живых, они запрыгнули в притормозившую полуторку, когда мы пролетали мимо них, сматываясь от немцев.
— Ладно, лишними не будут. Вооружены?
— У одного карабин, другой без оружия, но есть две гранаты, — немедленно ответил сержант.
Кивнув, что принял информацию к сведению, я прилег под кустом и, достав карту, стал внимательно ее изучать. После изучения позвал летчиков, они тут облетали все, местность должны знать. И вот четыре головы склонились над километровкой.
— Смотри-ка, у них даже зенитный дивизион указан, который недалеко от нашего аэродрома в соседней деревне стоит, — удивился Караулов, с интересом изучавший трофейную карту.
— Да, и мосты и броды есть, — продолжил Летяга, с таким же интересом склонившийся над трофеем.
Подождав пока летчики выговорятся, я задал интересующий меня вопрос:
— Как нам быстрее и проще прорваться к своим?
Обсуждение заняло почти полчаса, вернувшиеся к этому времени разведчики доложили, что немцев они не видели, но стрельбу в разных местах слышали.
— По машинам! — крикнул я и сел в «эмку», за рулем которой уже находился Сурков, на заднем сиденье с удобством развалился Летяга. На «мерседесе» поехали летчики, старший лейтенант Караулов с удовольствием сел за руль. Подъехав к опушке леса, по которому мы ехали уже минут двадцать, я приказал остановиться и, взяв бинокль, направился к открытому пространству, вслед за боевым охранением, посланным со мной Волдухиным.
Найдя удобное место для наблюдения, я осмотрелся. Дорога, выбегавшая из леса, змеилась по полю и скрывалась в небольшом распадке, который из-за складки местности я осмотреть просто не мог, но вроде пустом. Из оврага дорога уходила вдаль. Осмотрев поле, границ его я не обнаружил. Честно говоря, не хотелось бы мне выезжать на открытое пространство, было какое-то предчувствие. Помедлив мгновение и бросив пристальный взгляд на небо, я вернулся к машинам.
— Сержант, сколько у нас горючего?
— Водители говорят, по трети бака в каждой. Запаса нет.
— Понятно, надолго не хватит. Опять становиться безлошадным… По машинам!
Мы осторожно выехали из леса и пропылили к оврагу. Я ошибся, овраг был занят. Остановившись из-за перегородившей дорогу телеги, осмотрел два десятка беженцев, сидевших на земле. Мне надолго запомнятся их взгляды на нас. Они ничего не сказали, но даже я не смотрел им в глаза, мне было стыдно, что мы, взрослые здоровые мужики драпаем от передовой. Аккуратно объехав телегу, мы выехали из оврага и направились дальше. И если до этого мы спокойно разговаривали в машине на разные темы, то теперь молчали, вспоминая беженцев.