Командир
Шрифт:
— Я буду обеими, не переживай, выдержу.
Еще в течение часа мы разрабатывали наши планы. Постоянным старшим над обозом я подтвердил старшину Егорова.
Когда почти стемнело, нам удачно попалась машина с тремя немцами, спешившая куда-то в одну из частей, и проблемы с продовольствием на ближайшее время меня перестали беспокоить.
Земля и в самом деле стала гореть у немцев под ногами, особенно это наглядно было видно, когда облитый бензином деревянный мостик вспыхнул прямо под двумя грузовиками с немецкими солдатами. Водитель первого то ли с испугу, то ли от неожиданности дернул руль в сторону и, сбив хиленькое ограждение, повис кабиной над стремительной речкой, что стало со вторым, я не увидел из-за стены огня и дыма. Но вроде он начал сдавать задом и тоже застрял. Добив тех немцев, которые факелами смогли спрыгнуть в речку, мы по-быстрому свалили.
Эта не останавливающаяся карусель боев, подрывов и обстрела за прошедшие три недели надорвала бы любого, но у меня лишь накопилась усталость. Как только я стал заметно тупить, то объявил отдых на два-три дня, благо раненых у нас не было. Мы отдали их попавшемуся нам неделю назад санбату, шедшему в сопровождении стрелкового полка почти полного штата. Они с радостью ухватились за шесть наших телег, которые набрались за это время, даже с довеском из раненых, которых и у самих хватало. Вместе с ранеными я избавился и от тех бойцов, которые мне были не нужны. Ну кому в тылу противника пригодятся работники хлебопекарни или бухгалтеры. Вот кого я не смог заставить уехать, так это Беляеву. Она вместе с Егоровым настояла на том, что пойдет с нами. Я тогда был сильно задолбанным и просто махнул рукой.
Сейчас же, скинув сапоги и размотав портянки, просто отдыхал, ни о чем не думая, зная, что меня никто беспокоить не будет, если только рядом не окажутся немцы. Все вопросы по лагерю я взвалил на Егорова еще в первый день наших метаний по немецким тылам, так что с этой стороны от житейских проблем я был освобожден. Так незаметно я и провалился в сон.
Разбудили меня голоса. Пошевелившись, сел, протирая глаза. Как ни странно, но чувствовал я себя достаточно бодро, только заметная пустота в желудке давала о себе знать.
Широко зевнув, осмотрелся, судя по всему, меня уснувшего положили на небольшой стог свежескошенной травы и укрыли шинелью, положив под голову вещмешок. Хмыкнув, я встал и, потянувшись, обнаружил, что стою в одном исподнем.
«Еще и раздели, вот это дал я храпака, раз не заметил!» — мысленно покачал головой.
— Товарищ капитан проснулся, — воскликнул кто-то невидимый голосом виртуоза-пулеметчика, красноармейца Тонина, из недавно присоединившихся к моей группе.
Из зарослей кустарника вышли несколько человек. Одного из них, невысокого крепыша, идущего рядом с Егоровым и Беляевой, я с изумлением узнал и от удивления воскликнул:
— Молчунов, ты-то здесь откуда?
— Пешком пришел, товарищ капитан, — ответил он, улыбаясь. Сграбастав своего радиста, я крепко его обнял.
Отстранившись, снова обнял.
— Как здесь оказался — попозже расскажешь, — велел я радисту и, повернувшись к Егорову, спросил: — Старшина, где моя форма? Что-то я ее не вижу.
— Товарищ военфельдшер ее постирала, сушится она, — пожав плечами, ответил он.
— Подожди, тут что, рядом вода есть?
— Да, товарищ капитан. Бойцы обнаружили неподалеку небольшое лесное озеро, у них как раз сейчас банно-прачечный день, там и постирали.
— Отлично, нужно помыться, а то я уже потом пропах, — обрадовался я и, плюхнувшись на пятую точку, велел: — Давай рассказывай! Ты один или нет?
Вздохнув, Молчунов начал:
— Шестеро нас, все танкисты. Собрались понемногу, вот и идем к нашим.
— Рассказывай с самого начала, — приказал я, устраиваясь поудобнее, но тут же встрепенулся, не увидев Райкина. — А лейтенант где? — спросил я у старшины, присевшего неподалеку на старый трухлявый тополиный ствол, похоже, уже давно поваленный непогодой.
— Так он допрашивает остальных бойцов, тех, с кем пришел Саня, — ответил он.
— Блин! Сашка, ты их хорошо знаешь? Поручиться сможешь?
— Да, товарищ капитан. Я с ними многого натерпелся, гуляя по немецким тылам.
— Я сейчас. Старшина, проводи меня к Райкину, — вскочил я на ноги и в сопровождении Егорова дошел до небольшой полянки, где заседал лейтенант.
Однако, подойдя, ничего особенного не обнаружил, пришлые бойцы сидели и жадно ели тушенку из нашего НЗ. Сам лейтенант в это время разговаривал с одним из пришлых, со знаками различия старшего лейтенанта и с бэтэшками в петлицах.
Окинув их быстрым взглядом, никого из знакомых опознать не смог.
«Ладно, хоть среди этих диверсантов вроде нет!»
Пройдя мимо бойцов, как моих, так и пришлых, я подошел к Райкину. Как и остальные мои бойцы, он не вскочил при приближении старшего по званию, так как я отменил это приветствие, как только была возможность. Чем сразу облегчил жизнь бойцов, так как шастал я туда-сюда по лагерю довольно регулярно.
— Что у вас? — спросил я лейтенанта.
— Окруженцы на нас вышли, товарищ капитан, — ответил он, продолжая сидеть. Старлей, как только услышал мое звание, вскочил, вытягиваясь, и с недоумением поглядел на остальных.
— Расслабься, старшой, на отдыхе мы, — отмахнулся я и приказал Райкину: — Докладывай.
— Час назад наш патруль, обходящий дозором лагерь, обнаружил неподалеку дым костра и сообщил об этом дежурному, который и выслал разведку. Она обнаружила семерых человек в советской форме… — Дослушав Райкина, я велел продолжить опрос пришлых бойцов и вернулся обратно к своим.
— Доел? — спросил я радиста, наблюдая, как жадно он ест, заглатывая куски мяса и заедая их сухарями.
— Да, товарищ капитан, — ответил он, дожевывая.
— Ну так рассказывай. Что дальше было, когда мы расстались? — с интересом спросил я.
— Как мы с вами расстались, я не помню. Все как в тумане от этой контузии. Очнулся уже в корпусном госпитале, на койке. Ох, как там было хорошо, — улыбнулся воспоминаниям сержант, продолжив: — Белая постель, каша манная, медсестры, ух как хорошо, а тут новый прорыв. Тяжелых сразу эвакуировали, а нам сказали добираться своим ходом, так и закончился мой восьмидневный отдых. Мы даже до станции, где стоял санитарный эшелон, дойти не успели, как налетели «Штуки»… Разбомбили они все, что могли, даже по нам из пулеметов прошлись… я сам видел, как горит эшелон и из него выпрыгивают раненые, объятые пламенем. Тут кто-то крикнул, что надо уходить в леса, и все кинулись в ближайшие заросли, а я остался на дороге.