Командировка в Индию

Соколова Татьяна

Она надела халат, висящий в ванной, и позвонила. Вихан вошел вместе с коридорным, который нес кофе и сок на подносе.

– Как ты спала? – спросил он.

– A midsummer night's dream 2 , как будто я заснула в волшебном лесу, – она опустила глаза.

– И тебе приснился осел с длинными ушами? – улыбнулся Вихан.

Внутри у нее опять нарастала скованность и неловкость, но она переборола себя и улыбнулась.

– Он был так хорош, этот осел.

– А мне приснилась прекрасная Чандрани, – тихо произнес Вихан, привлекая к себе Лизу.

2

A midsummer night's dream (анг.) – «Сон в летнюю ночь», комедия

В. Шекспира. Спящая в волшебном лесу Титания заколдована, проснувшись, она влюбляется в первого встречного, которым оказывается человек с ослиной головой.

Он уже обнимал ее, и халат медленно сползал вниз. Она краснела от смущения, и наклоняла голову, чтобы волосы закрыли ей лицо. Его обветренное тело было гладким и упругим, а она, в его сильных руках с гибкими пальцами, была податлива, как пластилин.

– Чандрани? – протянула она, опускаясь на кровать вместе с ним и улетая в другое пространство, где двое на миг сливаются в блаженстве и безмятежности, которые бог даровал людям, чтобы они поверили в существование Рая.

– Чандрани – это имя, которое я тебе придумал, – сказал он, – это возлюбленная и супруга бога Луны Чандры, на санскрите он еще называется Сома. Потому что Луна – это чаша, в которую бог Сома наливает нектар и амброзию.

Отель Лиза покинула в полдень. В глубине души она ругала себя за легкомыслие – еще одно грехопадение, ведь все это несерьезно, только на время. Но потом все себе простила, и решила, что лучше благодарить судьбу за этот прекрасный миг, тем более что это Чандрани, а не Лиза. Она быстро дошла до центральной площади, по которой не раз пробегала, направляясь на рынок или в магазины.

Лучики солнца играли на пяти золотых куполах недавно построенного храма. Люди в своем стремлении к высокому поставили храм на горе. Пятьдесят ступенек вели к входу – не каждый сможет их преодолеть: кто-то поленится, а у кого-то ноги не смогут дойти. Труден путь к богу. «О чем думали, когда строили», рассуждала про себя Лиза. У храма людей было мало. Народ плыл по пешеходному переходу в противоположную сторону, где в красивом каменном здании был кинотеатр, магазины и итальянская мороженица «Gelato». Лиза перешла дорогу и открыла дверь в «Круассан-кафе». Она неспешно оглядела кафе и выбрала столик у окна с видом на собор и площадь. Пока официант собирал заказ, она смотрела в окно на бледные весенние краски неба, на фоне которого золотились купола. Какой прекрасный город, думала Лиза, теперь она каждый выходной будет сюда приезжать.

До сдачи корабля оставалось меньше месяца. Их встречи стали пробуждением для Лизы, которая раньше стыдилась своего желания, стыдилась мужчин, которые рядом с ней постоянно думали о своих делах или были неловки и поспешны, как ее бывший муж, будто залпом выпивали стакан воды, чтобы избавиться от жажды. И она не раз говорила себе: «Больше никогда».

С Виханом все было иначе, случайная встреча, тайна и ощущение неизбежного расставания с самого начала зародили в их сердцах чувство скорой потери. Они изощренно и ненасытно изучали друг друга, ощущая себя единым целым, как инь и ян. И чем ближе и отчетливее вырисовывался день расставания, тем молчаливее становились они оба.

Он ухаживал красиво, даря цветы и придумывая разные сюрпризы. Иногда они гуляли по улицам города, и он рассказывал, как с детства мечтал о кораблях, но по воле родителей получил в Англии техническую специальность, которая ему впоследствии пригодилась, когда он поступил в военное училище и потом пришел на флот. И родители смирились. Еще рассказывал про свою удивительную страну, ее обычаи и природу, и часто повторял:

– Вот приедешь и сама все увидишь.

Это «приедешь» Лиза всерьез не воспринимала, но и не спорила. Она была охвачена чувством, которое ей прежде было незнакомо. Оно было воздушным как облако и стремительным как чайка, оторвавшаяся от земли в погоне за кораблем. И пусть этот корабль причалит в далекой гавани, ощущение полета все равно останется, быть может, на всю жизнь.

В Индию

Такси в день отлета пришло впритык, на городских магистралях столбняк – пробки. В аэропорт поехали по кольцевой, но и там не повезло, ужасная авария – люди умудряются перебегать даже скоростную магистраль.

«Плохая примета, – думала Лиза. – Вот ведь, сон про море, которое сливается за горизонт, в руку, из-за пробки можно и на самолет опоздать». Она успокоилась только в аэропорту, когда нашла в назначенном месте руководителя группы, с которым прежде общалась только по телефону. На вид ему было лет сорок; приятный мужчина с аккуратно подстриженными волосами и спокойным взглядом; похоже, педантичен, один из тех, на кого начальство может положиться в заграничной командировке. Звали его Андрей Томилин. Вскоре к ним присоединился рыжеволосый Григорий, бригадир участка. Знакомство еще с двумя командировочными состоялось только в Москве, когда на пересадке направились в кафе обедать. Электрик, которого все звали Геныч, был старше всех – деликатный и добрый, а молодой слесарь Виктор, неразговорчивый и напыщенный, глядел косо, как будто подчеркивал своим видом: «Вас инженеров тут пруд пруди, а попробуйте найти в наше время хорошего слесаря».

В самолете Лиза открыла путеводитель, карта города Мумбаи пестрела английскими, индийскими и арабскими названиями. Речь шла то про старый Бомбей с постройками колониальных времен, то про новый Мумбаи с небоскребами. И хотя в пылу возрождения национального самосознания всё английское уже много лет упорно вытеснялось, в остальной части света был хорошо известен уникальный памятник колониальной эпохи «Вокзал Виктория», а вовсе не «Чхатрапати Шиваджи Терминус», переименованный в честь полководца, изгнавшего моголов из штата Махараштра. А город Мумбаи принадлежал именно к этому штату, и большая часть населения говорила тут на языке маратхи. Перелистав несколько страниц, Лиза отложила путеводитель, топонимы ее утомили, клонило в сон.

На пересадке в Абу-Даби времени было не много, к стыковочному рейсу вел длинный коридор, по которому мужчины, капитально подзарядившиеся во время полета пивом и другими напитками, шли с энтузиазмом – до ближайшего туалета. А потом, когда Лиза вышла из дамской комнаты, следы их пропали. Она ждала, задавала дурацкие вопросы выходящим из туалета и, наконец, до нее дошло, что они повернули в обратную сторону. Пришлось бежать на посадку и объяснять, что их группа слегка задерживается. Как ни странно, это никого не удивило, их ждали пятнадцать минут, как будто пассажиры индийских авиалиний опаздывают постоянно. И сам полет несколько отличался от предыдущих двух, в салоне, в основном, индийцы громко выясняли отношения, распихивая свой негабаритный багаж, и в итоге огромные чемоданы, не поместившиеся в рундуки, были брошены в проходах, создав непреодолимое препятствие для стюардесс. Царила неразбериха, белокурая бортпроводница с лицом мадонны простояла за два кресла от Лизы более часа. Она, покачиваясь, спала на ходу и время от времени наливала воду рядом сидящим пассажирам. Еду принесли перед приземлением, когда, наконец, нашли проход. Кончилось все тем, что Гришу оросил фонтан газированной воды, а на Лизу, к счастью накрытую одеялом, эта самая немка случайно пролила кофе.

Приземлились, когда на грязно-голубом небе только пробились первые рассветные лучи. После многочасового перелета, помятые и заспанные, с зимней одеждой в руках, с багажом и пакетами из двух дьютиков, они встроились в поток, неспешно текущий через коридоры с колоритными панно и огромными пальмами в кадках. Новый аэропорт внутри был конструктивен, а снаружи воздушен, как торт безе. На расстоянии он напоминал шляпку белого груздя, которую поддерживают несколько белоснежных ножек-колонн; через губчатую структуру шляпки лился свет, и все это напоминало натуральную архитектуру Антонио Гауди и производило впечатление больше, чем Абу-Даби.

– Не спешите выходить на улицу, потом обратно будет не войти, – предостерег Андрей Томилин, – сначала подумаем.

Но Лиза уже коснулась сенсорной двери, и створки разошлись, она выглянула наружу: жара, запах городской бани, эвкалиптовых веников и канализации. А еще такой гвалт, как будто в этой бане моется рота солдат. Это за барьером из натянутой на стойках веревки шумела толпа встречающих под присмотром десятка полицейских. Бурно жестикулируя, представители местного сервиса пытались перекричать друг друга, предлагая такси, обмен валюты и непонятно еще какие услуги. Опытный глаз Андрея просканировал все это безобразие.