Командировка в Индию

Соколова Татьяна

Внезапная встреча

Лиза долго перебирала свой гардероб, разложив наряды на кровати кинг-сайз, и, наконец, выбрала черные шелковые брючки и прозрачную блузку, под которую пришлось надеть топик, чтобы не шокировать публику. Она то распускала, то закалывала волосы и, наконец, завязала лентой прядь волос на затылке. Поддавшись какому-то радостному, может даже шаловливому чувству, она закатала рукава и надела по несколько индийских браслетов на каждую руку, и, наконец, поставила себе на лоб тилаку губной помадой. Ей хотелось удивить Сагми, ведь на кораблях все переводчицы носили комбинезоны и куртки, и хотя по случаю она иногда надевала обычную одежду, наверняка он запомнил ее в рабочей форме. Она снова покрутилась перед огромным зеркалом в ванной комнате и уложила длинный шарф, недавно купленный на Колабе, так, как это

делают индианки. В лифте ей встретились два араба в белоснежных кандурах, и по их взглядам она поняла, что добилась желаемого результата. Привратник Сачин Рао даже многозначительно закатил глаза, открывая ей дверь отеля.

В такси она вспоминала корабль, на котором христианин Сагми служил старпомом. Его любили и матросы, и офицеры; и больше всего в нем притягивала ненавязчивая манера общения, с юмором и оптимизмом. Кроме того, он единственный мог сладить с капитаном, который своей вспыльчивостью и упрямством напоминал индийского раджу. И хотя капитаны других кораблей присутствовали только периодически, этот поднимался на борт каждый день, а при проведении серьезных испытаний становился просто невыносимым. Вся его критика, опасения и дурные настроения сваливались на старпома, которому постоянно приходилось что-то улаживать то со сдатчиками, то со своим начальником. Умение спокойно и рассудительно разрешать конфликты создало Сагми непререкаемый авторитет в офицерском сообществе. Неудивительно, что вернувшись, он сразу пошел на повышение, и теперь много времени проводил в Нью-Дели.

Через пятнадцать минут Лиза уже была на месте. На улице около ресторанчика курил Сагми. Когда она вышла из машины, он приветствовал ее поклоном намасте.

– Какая ты красавица, тилака тебе идет. Может, и сари научишься носить?

– Я на это рассчитываю, – ответила Лиза и поправила шарф так, чтобы он обоими концами свисал за спиной, как у индийских женщин.

Ресторанчик, в котором Лизу ждал сюрприз, был уютный, с резными деревянными стульями и морскими пейзажами на стенах. Они прошли вглубь и присели под вентилятором, который раздувал воздух из открытого окна, выходящего на теневую сторону. Сагми оказался не один – напротив Лизы сидел Вихан. Она почти не глядела на него. Воспоминания нахлынули и унесли ее назад, на тот причал, где она сначала встретила, а потом проводила его. Но северные краски быстро растаяли, и Лиза поняла, что в этой стране полуденного солнца все начинается сначала – и она, неопытный мореход, готова пуститься в плавание по южному океану без лоции, наудачу.

В отель она вернулась поздно. Ее не провожали, а посадили в голубое такси с кондиционером. Такси подкатило к самому входу, швейцар открыл дверь машины. Лиза, как обычно, бросила сумку на конвейер сканера, прошла через рамку и резко остановилась. В холле около огромных зеркал фотографировались индийские девушки в ярких вечерних нарядах, их драгоценности мерцали, отражаясь в зеркалах. Мужчины в длинных индийских сюртуках, расшитых золотой и серебряной нитью, стояли в стороне. Казалось, что все они вышли из кадра болливудского фильма. По выходным в ресторанах отеля часто собиралась состоятельная публика, которую на улице не встретишь.

Лиза невольно загляделась на девушек, даже остановилась. Спохватившись, она подтянулась и с безупречной осанкой прошествовала через холл к лифту, кивнув мимоходом таперу Аджиту, который наигрывал мелодии из старых американских фильмов и улыбался ей во весь рот.

В этом отеле она чувствовала себя кем угодно, только не прежней Лизой: то замарашкой, хуже прислуги, когда их привозили из цеха на обед – затертые джинсы, рубашка с закатанными рукавами и кроссовки, не раз побывавшие в масляных лужах; то, в длинной цветастой юбке и белой блузке, женщиной, одетой со вкусом, когда по вечерам она бродила по бутикам в цокольном этаже отеля, и ей предлагали купить то наряды из натурального шелка, то драгоценные камни и золото. Проходя мимо ювелирного бутика, она часто останавливалась и долго рассматривала ряды рубиновых и сапфировых нитей на шее у манекена, которые были уложены в виде широкого воротника. Прогулки по бутикам после душного рабочего дня успокаивали, можно сказать обладали терапевтическим эффектом, а завлекающие, заискивающие и почти влюбленные взгляды торговцев, надеющихся продать свой товар, вселяли уверенность в собственную значимость. Она им казалась богатой, и, как не глупо, ей это нравилось.

А на самом деле она была просто иностранкой на заработках и часто вспоминала, как в детстве

папа, бывало, говорил ей: «Будь скромной, ты не дочь китайского императора». Раньше Лиза не особо интересовалась мнением окружающих, она знала свои недостатки и ни капли не сомневалась в том, что достоинства у нее тоже есть. Но ни симпатичная замарашка, ни женщина, одетая со вкусом, не могла составить конкуренции индианкам, которых она видела в отеле по вечерам. И вдруг ей пришло в голову, что это и есть круг общения Вихана, именно такие женщины окружают его на праздничных банкетах, некоторые из них высокородны, а другие наверняка богаты. В сари или в индийском платье, они свободно себя несут, гибкие как ящерицы, всегда ровно держат спину, выглядят уверенными в себе, но совсем не надменными. В них есть и достоинство, и покорность, которая здесь очень востребована при определенных обстоятельствах. И Лизе не хотелось им проигрывать, хотя она и вправду «не дочь китайского императора».

В эту ночь она долго не могла заснуть, мысли, как камнепад в горах, настигали друг друга, и, сталкиваясь, рождали тысячи «почему». А ответов не было. Почему Вихан не позвонил ей ни разу, не написал на почту, которую он знал? Почему он теперь пришел с Сагми, который держался за столом, как старший, как хозяин положения и руководил всеми разговорами? Сагми тоже хорош, улучив момент, он как бы невзначай обмолвился Лизе, что Вихан живет со своей женой в районе Колабы за высоким забором, где стоят дома для офицерских семей. А он никогда ничего не делает без резона – это ей намек. Но сам Вихан, сажая ее в такси, обещал позвонить через три дня, когда вернется со службы, как раз в канун нового года.

Культура производства

В предновогодние дни в отеле установили огромную елку с гирляндами цветных лампочек, она была настоящая и пахла хвоей; но и вазу с дизайнерским букетом белых калл и хризантем тоже оставили. По вечерам пианист наигрывал мелодии из популярных голливудских фильмов, и в импровизированных гостиных холла стало многолюдней. Ощущение праздника, Рождества или Нового года, как будто спустилось с неба, поскольку ни при каких обстоятельствах оно не могло просочиться в дверь из тропической жары. Таинственная улыбка не сходила с Лизиного лица, и мало кто из старых знакомых узнал бы ее сейчас. Обычно сдержанная и рациональная, Лиза была в приподнятом, взволнованном настроении, она ждала звонка Вихана, ждала чудес, перемен в жизни и в своих мечтах видела себя рядом с ним – они такая красивая пара.

И вот настал канун 2014. Несмотря на то, что в штате Махараштра новый год отмечают в первый день весны, вечером в ресторане отеля было многолюдно и шумно: арабские шейхи в белоснежных кандурах со своими женами, богатые индийцы в костюмах с иголочки, мусульманки, прикрывающие волосы тонкими накидками, элегантные индианки. Шампанское разливали за счет заведения тем немногим, кто позволял себе употреблять спиртное. К полуночи Лизины коллеги незаметно прикончили принесенную с собой бутылку виски и, перейдя на шампанское, загрустили, вспоминая своих близких. Тоска по дому ползла по их физиономиям, превращая улыбки в гримасы, но Лиза старалась держаться непринужденно, как будто все так мило и приятно. А на самом деле она готова была расплакаться в любой момент – Вихан так и не позвонил. Южнее тропика Рака, там, где в полдень солнце встает в зенит, деды морозы не водятся. Все ее надежды напрасны, лучше бы она действительно поехала в Европу по турпутевке.

Все воскресенье она проплакала, а в понедельник решила начать новую жизнь, и начала ее с зарядки перед огромным окном, выходящим на набережную Марин Драйв. Тротуар набережной был размечен на короткие и длинные отрезки для бега трусцой, и в начале каждой дистанции надпись «Jogging!» призывала не любящее особо напрягаться население к утреннему моциону. Бегали и молодые люди, и не очень; иногда она видела знакомых моряков. Самое лучшее лекарство от любовных неудач – это заставить себя чем-то заняться, именно заставить, приложить усилие, чтобы энергия разочарования направилась в другое русло, туда, где она может принести пользу, как уже однажды было, когда ее предал Федор. Лиза вышла на набережную и взяла старт. Она бежала не быстро, взгляд скользил по морской глади, отмечая, что море, как живое, постоянно меняет свое настроение и цвет. Но в целом блеклый пейзаж со знаменитой набережной, совсем не такой, как на рекламных открытках, не радовал; смог, висящий над городом, фильтровал краски неба, а вода ушла при отливе, оставив на песке грязь и мусор.