Командировка
Шрифт:
На том памятном банкете были только бизнесмены, почти все выпускники высших партийных и комсомольских школ. Исключение составили двое: известный на Украине рэкетир и предприниматель Витя Кувалда и приземистый, как гриб-боровик, банкир Гнат Потужний. Витя образование получил в зоне, диплом кандидата юридических наук приобрел уже выйдя на свободу. Гнат Потужний – владелец банка ИП – прилетел из Канады на свою историческую родину. В Канаде он закончил два класса коммерческого колледжа, и родители посчитали, что для работы на Украине этого образования вполне достаточно.
К
Уже на-нет сведена советская власть, а Рувим Тулович всегда помнит, как первую строку «талмуда», предупреждение кагэбиста, и чикает острым скальпелем только «так». Давно Тарас Онуфриевич на пенсии, уже второй президент на верхотуре, а страх перед КГБ так и остался, как остается бородавка на самом неподходящем месте: ее, бородавку, чикнешь не так – умрешь от заражения крови. Так что лучше постоянно бояться – целее будешь.
При новой, демократической власти, Рувим Тулович боялся Ажипу-младшего. На Ажипу-старшего раньше хоть была какая-то управа. Тот же горком партии. Рувим Тулович однажды был свидетелем разговора секретаря горкома уже не с начальником отдела, а с начальником Управления госбезопасности: «Тарас Онуфриевич, – говорил секретарь, – вы, пожалуйста, не сильно давите на Паперного. Специалист он отличный, лучшего и желать не надо. А то, чего хорошего, запросится в Израиль. А город наш, вы меня понимаете, оборонный». – «Паперный – невыездной», – отвечал ему начальник управления… Но все-таки главврача оставил в покое: не сделал его информатором.
Били такие разговоры… Все это в прошлом. Теперь другая жизнь, другое усердие, другие стимулы.
Что же касалось больного, Рувим Тулович знал его постольку-постольку. С ним встречался более сорока лет назад. В лицо не запомнил, но держал в памяти несколько фраз, которыми они тогда обменялись.
…Допризывники проходили медкомиссию. Встретив знакомую фамилию, спросил: «Кем вам доводится Григорий Антонович Коваль?» «Мой отец», – ответил допризывник. «Видимо, благодаря отцу у вас отменное здоровье, – сказал он допризывнику. – Из всех богатств здоровье – самое главное. Так что берегите его. Еще древние говорили: крепкое здоровье – первая слагаемая счастья. А коллеге, Григорию Антоновичу, мой привет».
В те годы отец Ивана Григорьевича работал в больнице Заводского района, лечил металлургов. Рувим Тулович был удивлен, когда узнал, что семья доктора Коваля, коренных жителей этих мест, бесследно исчезла. Ходили слухи, что доктор с супругой уехали в Сибирь, а сыновья – каждый вышел на свою орбиту. У всех она
Сейчас Паперного интересовал посетитель – мэр города, нужный для больницы человек.
В больнице царит нищета: а вдруг мэрия подбросит денежку? О лекарствах уже не было и речи. Больному говорят прямо: хочешь вылечиться – раскошеливайся, не можешь – обращайся в бюро ритуальных услуг. Но если и там дать нечего – твой труп запечатают в полиэтиленовый пакет, и будешь ты, как в мавзолее: полиэтиленовый пакет не поддается тлену, в нем тебя отвезут в могильник – по документам он коммунальный, тебя положат рядом с такими же, как и ты, бедолагами, и вас прикопает бульдозер горкоммунхоза. Несостоятельные горожане свою траншею знают и называют ее, как при ящуре, скотомогильником.
Крематорий законсервирован, так как отключили газ. За газ Украина задолжала России многие миллионы долларов. Оказалось, дешевле вернуться к традиционному способу погребения. Запорожцы хоронили своих товарищей в степи, на просторе, ножами вырезая жирный чернозем. Сейчас обходились лопатой – это состоятельные, остальные предпочитали бульдозер: быстро и легко.
Уже на крыльце, встречая Славка Тарасовича, главврач напомнил:
– Больные голодают.
– Кормите лучше, – был мгновенный ответ.
– Было б на что…
– В бюджете города все предусмотрено.
– Да, но мы третий месяц без зарплаты.
– Отпустите больных, – предложил Славко Тарасович. – Нашли же выход в местной тюрьме: всех под амнистию – и на свободу.
– Да, но уголовники – народ здоровый.
– Вот и сделайте своих людей здоровыми. Понаблюдайте, как в России лечат своего президента: день-два – и он как огурчик. Учитесь сокращать сроки лечения.
– Шутите, пан мэр.
– Шучу, шучу, – добродушно отвечал Славко Тарасович. – А деньги скоро будут. – Наш президент ездит по дальнему забугорью. Просит кредиты. Так что Европа нам поможет. А это значит, кое-что перепадет и медицине.
– Это я читал, – скупо улыбнулся главврач. – Жить стало плохо.
– Вам, Рувим Тулович, всегда было плохо. И тогда… И вот, оказывается, теперь.
– Тогда было страшно. Зато сытно.
– А что ж вы не уехали?
– Старое дерево не пересаживают. Да и жена у меня украинка. Казацкого роду.
– Я тоже казацкого, – раздраженно сказал Славко Тарасович. – Да кровь у наших детей разная.
Рувим Тулович молча проглотил обиду. У самой палаты мэр спросил о самочувствии больного.
– Ему уже лучше, – ответил главврач.
– Смотрите, не вылечите – голову оторву.
«Батько был страшней», – только и подумал Рувим Тулович, услужливо открывая дверь палаты.
Увидев Ивана Григорьевича, обложенного теплыми одеялами, Славко Тарасович кивком головы поздоровался с Анастасией Карповной, а больного ласково упрекнул:
– Что ж ты, козаче, подводишь друзей? Заставляешь волноваться и меня и вот ее, – опять кивком головы в сторону Анастасии Карповны.
– Извиняюсь…