Комарра. Вселенная Майлза. Роман, повесть, эссе
Шрифт:
— Кажется, я несколько раз видела вашу мать по головиду, — нарушила молчание Кэт. — Она сидела рядом с вашим отцом во время какой-то официальной церемонии. Довольно давно, в бытность его еще регентом. Это странно… Когда вы смотрите на родителей по видео, вы воспринимаете их по-другому?
— Нет, я по-другому воспринимаю видео.
Машина летела по темному туннелю, освещенному мелькающими перед глазами фонарями, затем резко выскочила на свет, поднимаясь по дуге к следующему комплексу. По мере подъема скорость все замедлялась. Катриона видела, что летящие над ними
— О Боже, этого я и боялась! Похоже, мы застряли.
— Авария? — вытянул шею Форкосиган.
— Нет, просто система перегружена. В определенное время суток на некоторых дорогах можно стоять минут по двадцать — сорок. У них сейчас идет местная дискуссия по поводу пассажирских перевозок. Одна группа желает сократить безопасное расстояние между машинами и увеличить скорость движения. Вторая желает построить больше дорог. Третья — чего-то там еще…
Его глаза весело блеснули.
— А, понимаю! И сколько лет уже длится эта дискуссия?
— Как минимум пять лет, насколько мне известно.
— Ну разве местная демократия не великолепна? — пробормотал он. — И подумать только, комаррцы считают, что мы оказываем им любезность, оставляя наземные проблемы под традиционным контролем их секторов!
— Надеюсь, вы не боитесь высоты, — неуверенно сказала Кэт, когда их машина практически совсем остановилась на самой высокой точке дуги. Несколько искаженные стеклом кабины и туннеля хаотически разбросанные строения Серифозы предстали перед их взором. Сидевшая через две машины впереди них пара воспользовалась случаем, чтобы слиться в затяжном поцелуе. Катриона всячески делала вид, что не замечает этого. — Или… Небольших замкнутых пространств.
— Нет, если в этом небольшом пространстве температура выше заморозки.
Намек на криозаморозку, через которую он прошел? Кэт не осмелилась спросить. Она попыталась вернуть разговор к его матери в надежде узнать, как та справлялась с его мутацией.
— Астроэкспедиционный корпус? Я полагала, что ваша мать служила в бетанских экспедиционных войсках во время эскобарской войны.
— До войны она одиннадцать лет прослужила в Астроэкспедиционном корпусе.
— В администрации или… Она ведь не прыгала вслепую в новые п-в-туннели, правда? То есть я хочу сказать, что все космолетчики немного чудные, но первопроходцы считаются психами из психов.
— Так и есть. — Он глянул наружу, когда машина, чуть подпрыгнув, начала двигаться, спускаясь к следующему сектору города. — Я с некоторыми из них встречался. Должен признаться, что никогда не ставил на одну доску правительственные исследовательские службы и вольных стрелков. Независимые исследователи совершают слепые прыжки к возможной смерти в надежде разбогатеть. А Астроэкспедиционный корпус… совершает прыжки к смерти за зарплату, премии и пенсию. Хм. — Он уселся поудобнее, на лице его вдруг появилось веселое выражение. — До войны она дослужилась до капитана корабля. Возможно, она была более подготовлена к Барраяру, чем я думал. Интересно, а не надоело ли и ей прошибать стены? Надо будет у нее спросить.
— Прошибать стены?
— Извините, это личная метафора. Когда вы рискуете слишком часто, то впадаете в странное состояние. От адреналиновой зависимости довольно трудно избавиться. Я всегда полагал, что мою… хм… былую любовь к такого рода эскападам я унаследовал от барраярских предков. Но близкое общение со смертью вынуждает тебя пересмотреть приоритеты. Так много рисковать, и так долго… В конечном итоге ты либо становишься абсолютно уверенным в том, кто ты есть и чего ты хочешь, либо ты становишься… ну, не знаю, бесчувственным, что ли.
— А ваша мать?
— Ну, уж она-то точно не бесчувственна.
Кэт осмелилась на более рискованный вопрос:
— А вы?
— Хм. — Он чуть улыбнулся. — Знаете, а ведь большинство людей, если им удается зажать меня в угол, пытаются прокачать меня насчет отца.
— О! — Кэт вспыхнула от смущения и выпрямилась. — Простите. Я была непозволительно груба.
— Вовсе нет. — Он действительно не выглядел раздраженным, когда придвинулся к ней поближе. — Вовсе нет.
Несколько успокоившись, Катриона решила попробовать развить тему дальше. В конце концов, когда еще ей представится такая возможность?
— Возможно… то, что произошло с вами, было для нее тоже своего рода стеной.
— Да, полагаю, вы способны посмотреть на это с ее позиции.
— А что… что на самом деле произошло…
— Со мной? — закончил он за нее фразу. Но вовсе не напрягся, как это произошло тогда за столом, а задумчиво посмотрел на нее с такой серьезностью, что она едва не всполошилась. — А что вам известно?
— Не очень многое. Я слышала, что сын лорда-регента родился калекой во время дворцового переворота Фордариана. Лорд-регент славился тем, что его личная жизнь всегда была очень закрытой. — Вообще-то Кэт слышала, что наследник регента — мутант и его прячут подальше от глаз.
— И все? — Он казался едва ли не оскорбленным. Чем? Что он не настолько знаменит? Или одиозен?
— Я не входила в высшие слои общества, — поспешила объяснить она. — Мой отец — мелкий провинциальный бюрократ. Боюсь, что в большинстве провинциальных форов больше провинциального, чем форского.
Его улыбка стала шире.
— Верно! Вам бы следовало познакомиться с моим дедом… А может, и нет… Ну… Хм. Вообще-то особо рассказывать нечего. Убийца, покушавшийся на моего отца, умудрился отравить обоих моих родителей ядовитым газом, называемым солтоксин.
— Во время переворота?
— Буквально перед ним. Моя мать была на пятом месяце беременности. И надышалась этой пакости. И вот результат. — Он провел рукой вдоль своего тела, дернув при этом головой в нервном тике, причем оба жеста одновременно выглядели как вызов. — На самом деле повреждения носят тератогенный характер, а не генетический. — Он искоса бросил на нее странный взгляд. — В свое время для меня было очень важно, чтобы окружающие это знали.
— Было? А сейчас уже нет? — Однако ей он рассказал об этом довольно быстро. Но правда ли, что у него поражено лишь тело, а не хромосомы?