Комарра
Шрифт:
– Я так не считаю, Тьен. Ты что, совсем его не слушал? – Весь этот скрытый смысл… – Я думаю… Мне кажется, он – доверенное лицо императора, посланный, чтобы оценить весь Проект Терраформирования. Он очень могущественный… Возможно, опасный…
– Это его отец был могущественным и опасным, – покачал головой Тьен. – А он всего лишь пользуется привилегиями. Чертов зануда фор! Не беспокойся за него. Твой дядя довольно скоро нас от него избавит.
– Я беспокоюсь вовсе не за него!
Лицо Тьена потемнело.
– Мне
– Ничего подобного!
Или так оно и есть? Она в растерянности стала мысленно перебирать свои высказывания за ужином. Что же она такого сказала, что его так взбесило…
– То, что ты племянница великого Аудитора, не делает тебя кем-то значительным, девочка! Это измена, вот что это такое!
– Нет-нет, извини меня…
Но он уже вышел вон. Значит, ночью между ними повиснет ледяное молчание. Кэт чуть было не бросилась за мужем, чтобы вымолить прощение. Ему так тяжело на работе, и сейчас действительно не самое подходящее время, чтобы давить на него с лечением… Но ей внезапно до смерти все это надоело. Убрав остатки еды, она взяла полбутылки вина и бокал и вышла на балкон. Она долго сидела, в молчании глядя на огни комаррского города. Покореженный отражатель почти скрылся за горизонтом следом за солнцем.
На кухне мелькнула белая фигура, на мгновение испугав ее. Но это оказался всего лишь лорд-мутантик, скинувший свой элегантный пиджак и сапоги. Он сунул голову в дверной проем:
– Привет!
– Приветствую, лорд Форкосиган. Я тут сижу и любуюсь на заход отражателя. Не хотите ли… хм… немного вина? Сейчас я принесу вам бокал…
– Нет, не вставайте, госпожа Форсуассон. Я сам все сделаю. – Он едва заметно улыбнулся в ответ на ее слабую улыбку. С кухни раздался приглушенный звон, и через мгновение гость снова появился на балконе. Как вежливая хозяйка, Кэт наполнила его бокал, который он поставил подле ее рюмки. Форкосиган взял бокал и подошел к перилам, глядя на то, что можно было рассмотреть на небе через купол.
– Это самое большое преимущество нашего жилища, – заметила она. – Кусочек вида на запад. – Солнечный отражатель великолепно смотрелся на линии горизонта, но его обычный блеск сильно померк из-за последствий аварии. – Обычно заход отражателя гораздо более эффектен, чем сейчас.
Потягивая прохладное вино, она наконец почувствовала, что мозги несколько затуманиваются. Это было приятно. Легкое опьянение успокаивало.
– Вижу, что это должно быть очень красиво, – согласился он, глядя в небо, и сделал большой глоток. Может, решил выпить побольше, чтобы уснуть?
– По сравнению с домом местный горизонт кажется слишком загруженным и замкнутым. На мой взгляд, эти купола вызывают клаустрофобию.
– А где для вас дом? – повернулся он к ней.
– На Южном континенте. В Вандевилле.
– Значит, вы росли среди терраформирования.
– Комаррцы
– Ваши слова относятся к любому городу, не важно, под куполом он или нет. Так, значит, вы сельская девочка?
– Отчасти. Хотя, когда я училась в университете, мне нравился Форбарр-Султан. Там открывались другие горизонты.
– Вы изучали ботанику? Я обратил внимание на вашу библиотеку и на стенку с растениями у вас в кабинете. Весьма впечатляет.
– Нет. Это скорее хобби.
– Вот как? А я бы принял это за страсть. Или профессию.
– Нет. Тогда я еще не знала, чего хочу.
– А теперь знаете?
Кэт рассмеялась, испытывая некоторую неловкость. Она не ответила. Форкосиган, чуть заметно улыбаясь, прошелся по балкону, изучая высаженные ею растения, и остановился перед бонсаи, сидевшем, как Будда, в своем крошечном горшке. Ветки алого растеньица торчали в позе молчаливой мольбы.
– Позвольте поинтересоваться, а это что такое? – жалобно произнес он.
– Это бонсаи дерева скеллитум.
– Правда?! Да это же… Я и не знал, что со скеллитумом можно такое сотворить! Обычно они пятиметровой высоты. И очень мерзкого коричневого цвета.
– У меня была двоюродная бабушка со стороны отца, которая увлекалась садоводством. Ребенком я обычно ей помогала. Она была очень жесткой женщиной пограничья, ярко выраженной фор-леди. Бабушка приехала на Южный континент сразу после окончания цетагандийского вторжения. Пережила нескольких мужей, пережила… ну, все пережила. Я унаследовала бонсаи от нее. Это единственное растение, которое я привезла с Барраяра на Комарру. Ему больше семидесяти лет.
– Бог мой!
– Это зрелое дерево, полностью сформировавшееся.
– И… э-э-э… низенькое!
Кэт на мгновение испугалась, что невольно оскорбила его, но, судя по всему, все обошлось. Форкосиган покончил с осмотром и вернулся к перилам и вину. Нахмурившись, он вновь посмотрел на уходящий за горизонт отражатель.
Было в этом лорде что-то такое, что, невзирая на его явные физические недостатки, не позволяло отпускать шуточки по поводу его внешности. Но коротышка-фор всю жизнь с этим жил, и у него было время привыкнуть. Для него мутация не оказалась ужасным сюрпризом, как для Тьена, узнавшего правду из бумаг покойного брата и выявившего потом при помощи тайно проведенных тестов дистрофию Форзонна у себя и у Николаса. «Ты же мог анонимно пройти тестирование!» – спорила она. «Да, но лечиться анонимно невозможно!» – возражал он.