Комбат. Олимпийский характер
Шрифт:
– Ладно, принесу вам горячего чая с бальзамом, а там будет видно, – кивнул Рублев и вышел на кухню.
Девушка с интересом осмотрелась. Вещей в комнате было немного – диван, телевизор, не плазма, обычный цветной, компьютерный стол с ноутбукам, книжные полки, шкаф. И, как даже в своем возрасте понимала Ангелина, совсем не характерный для одинокого мужчины почти идеальный порядок. Даже пыли нигде не было. «Или все-таки жена у него, или женщина какая-то у него есть дотошная, или домработницу держит…» – подумала про себя Ангелина, которая больше всего на свете не любила наводить порядок. Она готова была готовить, даже стирать. Мыть посуду, только
Когда Рублев вернулся с подносом, на котором стояли две чашки горячего, еще дымящегося чая и вазочка с печеньем, девушка уже подобрала под себя ноги и укуталась пледом. Она сидела и сосредоточенно смотрела в одну точку. Бутылка «Моей Московской» стояла перед ней на журнальном столике.
– Вы так на нее смотрите, – проговорил Рублев, – что мне кажется, хотите ее попробовать. Может, все-таки принести рюмки?
– Нет! Нет! Ее нельзя пить. Они отравлена, – поспешила предупредить девушка.
– Отравлена? – удивился Рублев.
– Да, я в этом уверена, – сказала девушка.
– А почему вы так в этом уверены? – поинтересовался Рублев.
– Долго рассказывать. Но я сейчас согреюсь и хотя бы в общих чертах введу вас в курс. Мне все равно нужно сейчас все обдумать. А вдвоем думать веселей.
С этими словами девушка взяла в руки чашку и сделала несколько глотков.
– Ангелина, кажется, так вас зовут? – начал Рублев, тоже отпив чаю, с интересом поглядывая на нежданную гостью. – Я только не пойму, почему вы так мне доверяете? Я же для вас абсолютно посторонний человек.
Борис Рублев в последнее время вообще старался не открывать дверь незнакомцам, не то что впускать кого-то в квартиру. Ведь при его работе, которая по существу стала его образом жизни, можно было ждать любых провокаций. После того как девушка, представившаяся журналисткой, достала бутылку, да еще объявила ее вещдоком, он просто обязан был быть настороже. Но, как ни удивительно, почему-то в этот раз (он сам не знал почему) ему хотелось доверять своей нежданной гостье. Внутреннее чутье подсказывало ему, что девушка скорее наивна, чем хитра. Но то, что она как ни в чем не бывало готова была выболтать ему все свои секреты, это было более чем странно. Секретами с незнакомцами делятся в двух случаях: когда надеются их больше никогда не увидеть или когда собираются подставить по-крупному.
Ангелина на его вопрос только передернула плечами:
– Вы забываете, что я журналистка. А для журналистки ошибаться в людях смерти подобно.
– И что, я вызываю у вас доверие? – улыбнулся Рублев.
– Представьте себе. И гораздо большее, чем некоторые мои коллеги…
– Коллеги? – уточнил Рублев.
– Ну да. Например, наш редактор. Роберт Стэп. Может, слышали?
Рублев покачал головой:
– Нет…
– Он вообще-то Роберт Степанюк. Но Стэп звучит как бы поярче, – продолжала Ангелина Сойкина. – У нас почти у всех псевдонимы. Я тоже иногда подписываюсь Лина Ангел. Здорово, правда?
Рублев пожал плечами:
– Я в этом мало понимаю.
– Да я вижу, что вы не филолог. Да… Так о чем это я…
– Вы говорили, что не доверяете своему редактору, – напомнил Рублев.
– Ну да. Он точно с мафией связан.
– Вы так уверены?
– Было дело. Я статью написала. Про одного человека. Кстати, тоже в вашем подъезде жил. На первом этаже. Леонид Михайлович Воронков. Знали его?
– Нет, – покачал головой Рублев.
– Его все Михалычем звали. Так вот, он повесился. Это где-то месяц назад тому случилось. Неужели не слышали?
– Наверное, я в отъезде был, – пожал плечами Рублев.
– Нам позвонили. А я как раз на телефоне дежурила. Ну и рванула сразу на место. А у меня своя методика. Потерлась среди подростков во дворе, с бабками на лавочке поболтала и узнала, что Михалыч взял кредит в банке «Русский оптималь», чтобы дочери квартиру построить, но, когда подняли комиссионные сборы, выплатить его не смог. Из банка пришли и его собственную квартиру описывать, он практически остался с семьей на улице. А у него внук маленький, жена больная… В договоре, правда, оговорка была, что, если человек погибнет или умрет, долг его списывается. Вот Михалыч и решил свести счеты с жизнью. Думал, так родных своих от бездомности спасет. Я статью написала, редактору отдала. А он месяц ее под сукном держит. Не печатает. Я сюда, собственно, по этому делу и приезжала. Узнать, как да что. В той квартире, где Михалыч повесился, теперь кто-то евроремонт делает. Я у бабок на лавочке спрашиваю, где теперь семья Михалыча проживает, а они мне говорят: «Что Михалыч! Тут целая свадьба паленой водкой отравилась». Я наверх. Там дверь не заперта. Захожу, а на столе знакомые бутылки стоят. Я одну захватила. В туалете несколько часов сидела, подслушивала. А когда милиция, следователи вниз пошли, я, чтобы с ними не встретиться, сразу наверх, к вам.
– Так вы что, теперь еще одно дело раскручивать будете? – проговорил Рублев, все еще воспринимая девушку не совсем всерьез.
– Может случиться, что это не два, а всего одно дело… – вздохнула Ангелина.
– А подробнее? – заинтересовался Рублев.
– А вы кто, что так интересуетесь? Чем вы вообще-то занимаетесь? Ведь я даже не знаю, как вас зовут! – вдруг напряглась Ангелина Сойкина и в упор взглянула на Рублева.
– Зовут меня Борис. Профессий у меня много и разных. Но вы сами заявили, что мне доверяете. Так что, если сказали «А», говорите уж и «Б», – сказал Рублев, не отводя взгляда.
– Да… – вздохнула Ангелина. – В общем-то мне выбирать не приходится. Без мужской логики и, главное, силы мне не обойтись. Даже если вы будете играть свою партию, все равно поможете.
– В общем-то, если по правде, у меня своих дел хватает. А в чужие я не лезу, – пожал плечами Рублев. – Это я так, к слову спросил. Не хотите – не рассказывайте.
И тут в дверь настойчиво позвонили.
– Это наверняка меня ищут… – проговорила Ангелина и с надеждой взглянула на Бориса Рублева: – Не говорите, что я здесь…
Тот кивнул и, выходя в коридор, на всякий случай захватил из верхнего ящика одной из тумбочек и положил в карман джинсов пистолет.
Потом снял с вешалки и бросил в гостиную куртку Ангелины, а ее кроссовки ногой подсунул под тумбочку, так, чтобы они не бросались в глаза. Дверь гостиной захлопнула сама Ангелина.
– Кто там? – спросил Рублев, заглядывая в глазок.
– Открывайте, милиция! – сказал милиционер, за спиной которого стояли еще два довольно молодых человека в кожаных куртках.