Комбат. Вначале было слово
Шрифт:
– Да-да, конечно, – вроде бы соглашалась Истомина, но про себя думала: «Институт закончу, а дальше что? Неужели у меня никогда не будет детей!»
А дальше ее ждал кошмар, при котором мысли о детях отошли на задний план. Прелюдией к семейной драме стало трудоустройство Истоминой после института. Она надеялась стать тренером, но в Москве все места были заняты, работы не хватало и более опытным претендентам. Ксюша пошла учителем физкультуры, и это дело не понравилось ей с первого дня. Но самое ужасное было впереди. Всего за один месяц муж трижды проштрафился на работе. Сначала он грубо обошелся с человеком, которого принял за назойливого репортеришку бульварной газеты. А тот оказался тележурналистом, пришедшим на заранее назначенную с бизнесменом встречу. Обжегшись на этот раз, молотобоец пропустил к хозяину психопата из числа мечтающих все отнять и поделить, попутно уничтожив владельцев крупных состояний. Психопат забросал бизнесмена тухлыми яйцами, безнадежно испортив костюм от Армани и надолго отбив аппетит. В завершение молотобоец, хватив лишнего, явился на работу с двухчасовым опозданием и перегаром, вызывающим у всего живого в радиусе десяти метров жуткую головную боль. Угодивший под выхлоп бизнесмен сурово заметил:
– В последнее время ты мне совсем разонравился. Я держу тебя, только помня о нескольких годах безупречной службы.
Вместо того чтобы покаяться, неопохмеленный молотобоец брякнул:
– А мне кое-кто не нравился с самого начала.
Хозяин небезосновательно принял это высказывание на собственный счет, и уже к вечеру несдержанный охранник оказался без работы.
Но это еще полбеды. Находясь в свите бизнесмена, молотобоец мало-помалу приучился к дорогим спиртным напиткам. В гости к бизнесмену часто приходили люди, накрывался стол. Собравшиеся даже не пытались съесть и выпить все, стоявшее на нем. Охрана делила добычу с прислугой. Халдеям доставалась закуска, телохранителям – выпивка. Так молотобоец сделал первый шаг к алкоголизму. Дальше все произошло очень быстро. Видимо, молотобоец имел наследственную склонность к пьянству. Да еще и работу выбрал первую попавшуюся – грузчика. Там коллеги по профессии – они же собутыльники – быстро довели его до нужной кондиции. Сначала молотобоец выпивал перед выходными, затем – когда подворачивалась денежная халтура, и, наконец, стал ежедневно являться домой пьяным. Жене он приносил копейки. Ксюшиной зарплаты едва хватало на еду. Если требовалось купить одежду или что-то из бытовой техники, в ход шла заначка. Вроде бы за годы работы мужа телохранителем они успели скопить внушительную сумму, но она стремительно уменьшалась.
Ксюша попыталась урезонить супруга. Тот лишь отмалчивался и уходил в бывшую спальню, которая стала теперь его комнатой. Молотобоец по натуре был человеком тихим, неконфликтным. Но постоянные упреки жены медленно доводили его до кипения. К тому же работа телохранителя ожесточила мужчину, приучила без колебаний использовать крутые меры. И однажды, когда Ксюша наседала особенно рьяно, молотобоец ударил ее. Женщина закричала, больше от страха, чем от боли. Ее крик заставил мужа опустить руку, занесенную для второго удара. Он испугался. Замутненное алкоголем сознание слегка прояснилось, он увидел любимую женщину, у которой по лицу текла кровь. Кровь после нанесенного им удара. Молотобоец присмирел, стал просить прощения и покорно сносил все упреки жены. Но в плотине уже образовалось маленькое отверстие, через которое хлынула вода, размывая фундамент, основу, поддерживающую жизненное равновесие. И плотина рухнула. Вскоре муж опять распустил руки. Это грозило превратиться в норму. Истомина пожаловалась в милицию, но там лишь развели руками. Мол, слишком осторожно бьет, гад. Вот если бы он сломал вам челюсть или нанес еще более тяжкие телесные повреждения, тогда да, можно судить по всей строгости закона. А синяки и ушибы – это такая мелочь! За него современным законодательством предусматривается штраф. Хотите, мы его оштрафуем?
– Спасибо, не надо, – решительно отказалась Ксения.
Их последние конфликты разгорались в основном из-за того, что жене приходилось ежемесячно потрошить заначку. Если мужа оштрафуют, это его не образумит. Наоборот, обозлит еще больше. Женщина избрала другую тактику. Она начала старательно избегать ссор. Но молотобоец, что называется, вошел во вкус. Он сам нарывался на скандалы, обзывал жену пустышкой, ошибкой природы, неспособной исполнить главное предназначение женщины. И бил, подло, иезуитски, больно и почти не оставляя следов. В конце концов нервы Истоминой сдали. Она схватила классическое оружие всех доведенных до отчаяния домохозяек – сковородку.
«Будь что будет! – мелькнула яростная мысль. – Пусть он меня искалечит, зато я его, гада, надолго упеку за решетку».
И попыталась заехать чугунным дном по ненавистной физиономии. Она не представляла, насколько силен удар у человека, годами изо дня в день разгонявшего байдарку по водной глади. Молотобоец успел выставить руку. Для обычного человека это закончилось бы тяжелым переломом. Молотобоец отделался трещиной в кости. Причем установили это значительно позже, а в тот момент он ошарашенно глядел на жену и пытался вырвать у нее домашнее орудие двойного назначения. Завязалась борьба. Отчаяние придало женщине сил. Мужчина, имевший заметное преимущество в росте и весе, должен был одержать легкую победу. Но только после долгой борьбы сковородка оказалась у него в руках. К этому времени молотобоец испытывал только спортивную злость. Заполучив желанный трофей, он швырнул сковородку на пол и с усмешкой бросил:
– Ну ты и дура!
И ушел в свою комнату.
А Истомина задумалась. Однажды она видела, как супруг расправился с двумя мужчинами без единого удара. Схватил их за руки и начал раскручивать, словно тренировочные молоты. Одного в качестве финального аккорда муж таки отправил в короткий полет. Второго отпустил и хотел уточнить, будет ли он вести себя смирно, однако не успел. Мужчина рванул прочь с такой скоростью, что догнать его вряд ли бы удалось даже прославленному бегуну. Почему же он с ней так долго возился? На пару минут реанимировались былые нежные чувства или гребля превратила ее в настоящую силачку? Истомина никогда не конфликтовала с мужчинами и смутно представляла их возможности. Этот изъян она ликвидировала в ближайшее время.
Едва муж взял моду поколачивать жену, как Ксюша начала тайно искать варианты разъезда. Долгое время ее усилия уходили в песок. Требовалась доплата, намного превышающая величину их заначки. Но молотобоец сам подставился. Попер на жену, когда в гости пришла соседка, и отделал ее за компанию. Однако реальный криминал случился позже. Глупая соседка принялась науськивать мужа. Типа меня избили, восстанови справедливость. Соседу бы послать вздорную бабу подальше или добавить ей затрещину-другую для улучшения кровоснабжения мозгов, а он вздумал изображать из себя рыцаря, вступающегося за честь оскорбленной дамы. Молотобоец не собирался бить соседа, только отпихнул, чтобы закрыть дверь, но перестарался. Сосед отлетел к лестнице и покатился вниз, ребрами пересчитывая ступеньки. Одно из ребер при этом непосильном труде сломалось. Теперь молотобойцу светил тюремный срок. Истомина ловко воспользовалась благоприятной ситуацией. Основательно опустошив заначку, Ксюша подарила соседке роскошное итальянское платье. Та обработала мужа, и молотобоец оказался перед невеселым выбором: либо он съезжает в коммуналку, либо садится в тюрьму. Дебошир благоразумно выбрал первое. А Ксюша поехала обживать новую однокомнатную квартиру.
Глава 7
Игорь Леонидович посмотрел на часы. До начала презентации осталось двадцать минут. Он уже опаздывает. Но это нормально. В Москве успел сложиться свой этикет различных тусовочных мероприятий. Человек, стоящий в негласной табели о рангах ниже устроителя презентации, обязан быть пунктуальным. Но если бизнесмен круче организатора, он не может опоздать – только задержаться.
Марципанов вышел из дому. Тут же к нему мягко подкатил «бентли».
– Поехали, – сказал Игорь Леонидович, устроившись на заднем сиденье.
После официальной части гостей стали обносить выпивкой с легкой закуской. Марципанов в одиночестве потягивал коньяк. То и дело рядом оказывались нарядно одетые молодые девушки. Они заглядывали Игорю Леонидовичу в лицо, недовольно морщились и уходили. Это были охотницы за женихами, чаще всего провинциалки, мечтающие окольцевать богатенького папика. Загадочным образом девушки умудрялись просочиться на любые тусовочные мероприятия и знали в лицо большинство перспективных столичных женихов. Марципанов в число перспективных не входил, хотя и возраст имел подходящий, и капитал более чем солидный. Видимо, имелись причины, заставляющие девушек испуганно шарахаться от Игоря Леонидовича.
Все же минут через двадцать произошли изменения к лучшему. У столика притормозила блондинка с бокалом в руке.
– Разрешите? – спросила она.
– Конечно. А то ведь неудобно пить стоя, – улыбнулся владелец комбината.
Девушка села. Ей было около двадцати лет. Красивое лицо, большие, просто восхитительные карие глаза, заставляющие усомниться в натуральном цвете платиновых волос, грудь средней величины. Пока больше ничего конкретного о ней нельзя было сказать. Бросалась в глаза длинная шея и тонкие изящные руки.