Комбат. За личное мужество

Воронин Андрей Николаевич

Оставив пострадавших в руках медиков, Комбат зашагал к горящему дому. Тот полыхал факелом, вот-вот могла обвалиться крыша.

К Комбату подбежал один из медиков и сказал:

— Парень, который там сидел, пришел в себя и попросил передать главному, что чемодан у Костяна. И еще сказал: аэропорт. Мы его уже отправили в госпиталь.

— Понятно, — кивнул Комбат.

Как он и предполагал, вместе со спецназовцами приехал полковник Бахрушин. Он был из тех настоящих полковников, которые хотя и умели, но не любили руководить полевыми операциями

из кабинета. И это было правильно. В каждой ситуации могут возникнуть непредвиденные повороты. Кроме того, всегда нужен кто-то, кто сможет осознать, что происходит в разных точках, так бы сказать, поля действия, координируя и направляя действия подчиненных, как военных, так и штатских.

Заметив, что Комбат направляется к машине, Бахрушин спросил:

— Здесь все? Куда теперь?

— В аэропорт, — односложно ответил Комбат. — Правда, не знаю в который.

— Садись ко мне, — предложил полковник Бахрушин.

— Подберезский со мной, — предупредил Комбат.

Бахрушин кивнул.

— Я же говорил, что ты успеешь раньше спецназа, — сказал он, когда они уже сели в машину и водитель тронул ее с места. — Поздравляю; говорят, что Кориков жив.

— Это вы его командировали по моим следам? — спросил Комбат, искоса глянув на полковника.

— Нет, — покачал тот головой. — Это он сам себя командировал. Только сегодня ночью получил от него сообщение, где он подробно описывает нанятого Праховым киллера: в камуфляже, никогда не снимает маски и заикается. Вылитый ты, — пожал плечами Бахрушин. — Ты ведь тоже не уведомил меня о своих грандиозных планах внедрения.

— Но я посылал вам сообщение. Вы должны были догадаться, — сказал Комбат.

— Да, вот только я не понял: господин Рубинштейн жив? — спросил Бахрушин.

— Давайте об этом потом, — сказал Комбат. — Сейчас нам главное — не выпустить за рубеж этого Прахова, который, как я понял, успел поменять фамилию и теперь называет себя Выспяньским.

— Не волнуйся, эта фамилия тоже фигурирует в спецотделах аэропортов. Его задержат, — уверенно сказал Бахрушин.

— Он будет сражаться до последнего и пойдет на любые меры, — предупредил Комбат. — Для него сейчас главное — вырваться из страны. Он, возможно, вооружен и наверняка очень опасен.

— Я это знаю, — кивнул Бахрушин.

— Может, хотя бы раз успеем вовремя, — проворчал Комбат.

Бахрушин, прочитав очередное SMS-сообщение, сказал:

— Все правильно. Он в «Домодедово». Собирается вылетать. Его ведут.

— В «Домодедово», — повторил Комбат и удовлетворенно кивнул.

Интуиция в очередной раз его не подвела. И это давало надежду.

Когда они вошли в зал досмотра, Константин, достаточно органично смотревшийся в бороде и усах, расхаживал по комнате. На столе стоял тот самый чемоданчик. Первым вошел полковник Бахрушин, и Константин тут же метнулся к нему:

— Беспредел! По какому праву мне не отдают мои вещи?!

— Товарищ полковник, — сказал служащий аэропорта, — гражданин утверждает,

что в этом чемодане находятся какие-то документы, но отказывается его открыть. И это вызывает наше сомнение.

— Если есть сомнение, нужно его снять, — строго сказал Бахрушин и попросил: — Откройте чемодан.

— У меня нет ключа, — с вызовом сказал Константин. — Ключ у того, кому я должен его передать.

— Как же вы взялись его передать, не зная содержимого? — пожал плечами полковник Бахрушин. — Ведь там могут быть наркотики и даже взрывчатка.

Между тем объявили посадку на очередной рейс, и Константин, выхватив из кармана мобильный, рявкнул:

— Одно нажатие кнопки — и ваш аэропорт взлетит в воздух! Выпустите меня!

Его глаза налились кровью. Он сорвал со стола чемоданчик и, держа мобильный на вытянутой руке, направился к выходу.

Комбат и Подберезский, которые наблюдали за всем происходящим через стеклянные двери, приготовились действовать. Но Константин был предельно внимателен, и всякое резкое движение могло спровоцировать его на озвученное действие. И хотя интуиция подсказывала Комбату, что заложенное где-то в аэропорту взрывное устройство — чистой воды блеф, рисковать в таких случаях было нельзя.

Комбат уже придумывал, как и чем отвлечь преступника, как тот вдруг остановился и застыл как вкопанный. Этого мгновения хватило, чтобы Комбат и Подберезский выбили из его рук пульт, забрали чемоданчик и, скрутив, положили на пол.

Комбат глянул туда, куда не отрываясь смотрел Константин, и все понял.

К посадке на тот самый рейс готовилась семья Мельниковых. Мельников держал на руках дочь, Татьяна грустно и отрешенно смотрела куда-то вдаль.

— Мельниковы… — выдавил Константин и добавил: — Но они же все мертвы!

И только проговорив это, Константин повернулся и наконец узнал Подберезского.

— А, это ты… — сказал он равнодушно и посмотрел в другую сторону.

Лицо его исказилось.

— И он тоже жив?! Или мы все в преисподней?!

Комбат повернулся и увидел, что у выхода из аэропорта ходит, как будто кого-то поджидая, не кто иной, как господин Рубинштейн.

Можно представить, как это подействовало на бедного Константина.

— Сейчас еще Анжелка с Гариком появятся. Потом Малиновский с Марусей… — пробормотал он и вдруг закричал: — Но их я сам! Этими собственными руками… Маруся, как ты могла?.. Как ты могла с этим щеглом?.. Как ты могла?..

С этими словами Константин рухнул на колени и принялся вдруг биться головой об пол.

— Хватит ломать дурку. Поднимайся, — строго сказал полковник Бахрушин.

— По-моему, он серьезно съехал с катушек, — покачал головой Комбат.

Константин же поднял голову и опять застыл, глядя куда-то в сторону.

— Лиза! — крикнул он. — Ты запонку взяла?

Комбат тоже заметил входившую в здание аэропорта Лизу. Одета она была более чем странно. На ней был его наглухо застегнутый старый плащ и домашние тапочки.