Комбинация
Шрифт:
— И если бы Карл XII не распылялся, то и этой победы бы не было, — закончил мысль Алексей.
— Это было в твоем… сне?
— Это было. Причем очень ярко, сочно и отчетливо. Но будущее… оно в наших руках. И любые предсказания, пусть даже самые точные, это всего лишь один из путей. Мы сами можем сделать то будущее, которое нам нужно…
Петр молча кивнул, принимая ответ.
Алексей встал.
Прошел несколько шагов. И обернувшись спросил:
— Так мне писать Льву Кирилловичу про прокат и доспехи?
— Пиши…
Добравшись до резиденции Натальи Кирилловны Алексей с трудом сдержался от того, чтобы выпить. Очень хотелось. Аж руки потряхивало. Этот неприятный разговор был очень ни к месту. Но… он случился. И теперь с ним нужно было как-то жить.
Зашла Арина.
— Что-то свежее есть? Если нет, я бы хотел полежать в тишине.
— Начали появляться разговоры о провале походов на Крым. Про Василия Голицына начали поминать. И о том, сколько людей впустую сгинуло.
— Долго они…
— Кто они?
— Османы. Я ожидал, что они начнут много раньше наводить тень на плетень.
— Мне что-то нужно делать?
— Да. Запускай второй пакет слухов.
— О том, что Людовик XIV король Иерусалима, а в Константинополе султана кормят тушеными ежиками, ибо денег у него только на них хватает?
— Да. Эти. И остальные.
— Все сделаю, — кивнула Арина и развернувшись стала удаляться, но…
— И вот еще что. — произнес Алексей.
— Слушаю.
— Что у тебя с Герасимом?
— Он мне предложение сделал. Но я отказала.
— Отчего же?
— Мне нравится моя жизнь. Свобода. Служба тебе. А выйдя замуж я всего этого лишусь.
— А мужа и детей тебе разве не хочется?
— У меня еще десяток братьев и сестре.
— Понимаю. Но я спрашивал о другом. О естестве. Оно тебя не ведь тревожит? Ты одна. Без мужчины. Не тяжело?
— Я… я нахожу утешение, — чуть помявшись, ответила она. — И семьи покамест не желаю.
— Воля твоя. Но гляди за тем, чтобы твое утешение не стало твоей бедой…
Глава 9
1699 год, ноябрь, 29. Москва
Петр решительно распахнул дверь и вошел в зал, где уже собрались люди. Много. Влиятельных. Хотя у них на лице явно изображалась скука. Тема предстоящей беседы их мало заботила.
Следом за царем вошел и Алексей.
И поздоровавшись, проследовал на одно из свободных мест. Не подле отца, а вообще. Вроде один из участников.
Специально чтобы понаблюдать да послушать.
Речь должен был держать Борис Иванович Куракин, которого еще в конце зимы Петр отправил в Голландию и Англию для изучения сельского хозяйства. Понятно, не одного. С ним человек двадцать в делегации. А он над ними главный.
В особые нюансы и тонкости ему вникать не требовалось.
Царь хотел проверить слухи, собранные сыном о том, что в этих странах сельское хозяйство совсем иначе организованно. И намного эффективнее.
Да — климат.
Тепло, влажно и все такое. Но, как однажды заметил Алексей, одно второму не третье. И нужно посмотреть — как они там что делают. Вот Куракин и посмотрел, несмотря изначально на полную чуждость данному вопросу. В конце концов общие вещи мог бы понять любой здравомыслящий человек. А детали… это потом. Это уже если потребуется…
— Вспашка и посев земли отличается от нашего. Вместо сохи они используют плуг. Соху они тоже знают, но используют мало. — начал Куракин. — Лошади другие. Для распашки поля применяют особые породы лошадей — большие такие, крупные, сильные и выносливые. Это в сочетании с плугом, насколько нам удалось выяснить, улучшает и ускоряет пропашку.
— Видел таких лошадок. — кивнул Петр. — А ты не купил несколько таких толстяков?
— Так… вроде и не требовалось.
— Зря. Ну ладно. Сказывай дальше.
— А дальше идут более значительные отличия. У них используется четырехполье. Говорят, что его придумали в испанских Нидерландах еще век назад. Но ныне оно употребляется повсеместно и в Нидерландах, и в Голландии, и в Англии.
— А зачем четыре поля? — спросил Ромодановский.
— Земля не истощается. Да и урожай повышается. По сравнению со старым трехпольем — в полтора, местами даже в два раза [17] . И урожай стал более предсказуемый, отчего голод стал реже случаться. Как именно это все работает мы понять не смогли. Да нам особо и не рассказывали. Просто выяснили что за чем садят. И то — путали.
17
Урожайность по Англии в 1550–1599 годах (усредненная, за вычетом семян): пшеница — 7.88 бушелей/акр, рожь — 9.21 бушелей/акр, ячмень — 8.4 бушелей/акр, овес — 7.87 бушелей/акр, горох — 7.62 бушелей/акр. В 1650–1699 годах она же уже составляла 11.36, 14.19, 12.48, 10.82 и 8.39 бушелей/акр. Бушель — это мера объема — 36,3 литра для Англии. Акр — мера площади равная 0,4 га (40 соток). Переводя на более привычные меры, чистая урожайность пшеницы увеличилась с 587 кг/га до 793,75 кг/га. При этом за кадром были 175 кг семян, необходимых для засева этого самого га.
— Отчего же? — нахмурился Петр.
— Сложно сказать. Мне вообще показалось, что над нами постоянно потешались и морочили голову. Поэтому мы больше простых обывателей выспрашивали. Они более бесхитростные.
— В полтора-два раза увеличивает урожаи… — покачал головой Ромодановский. — Это же просто чародейство какое!
Эта деталь вызвало оживление у всех.
Увеличение урожаев даже в полтора раза выглядело крайне заманчиво для всех присутствующих. Ведь они все владели землей. И для каждого это означало рост прибытка. Большой рост. Скорее даже огромный. Процентов на пятьдесят или около того.
Отчего скучающие лица заметно оживились.
— Но там не одним зерном живут. — заметив это оживление поспешил добавить Куракин. — Там много чего выращивают. Оттого в деньгах сие не такой ощутимый прирост.
— Но еды то больше, — заметил царевич.
— Больше. Сильно больше. Там правда немалую роль рыба играет, каковой у нас столько нету. А там, где ее можно наловить, дорого и долго вести. Дорогой становиться сильно. В Англии же и Голландии — рыба доступна даже самым бедным.
— Я слышал в Чехии уже который век разводят рыбу в прудах. — заметил Алексей. — Но не всякую. Какую-то особую породу. Уж что-что, а прудов по России матушке мы наделать можем великое множество, пересыпав овраги и буераки небольшими плотинами.