Комбриг
Шрифт:
Когда открыл дверь, передо мной предстал улыбающийся старший сержант Асаенов. Одет он был полностью по форме с новыми шевронами и эмблемами в петлицах. Его окружала аура свежести, здоровья и довольства собой. Мне сразу же стало неловко за свой заспанный, домашний вид. Преодолев это чувство, я отвёл Шерхана на кухню, поручил вскипятить чайник и приготовить из имеющихся консервов завтрак на троих. Сам направился в ванну умываться и бриться. Потом стал будить Нину и одеваться, как положено по уставу.
Через тридцать минут мы с моей принцессой, выглядевшей, несмотря на бессонную ночь, просто потрясающе вошли в нашу кухню. Ещё в комнате до меня доносился и дразнил заманчивый запах, а когда мы попали на кухню,
Перекурив после активного употребления гастрономических изысков, мы с Шерханом, больше уже ни на что, не отвлекаясь, пошли к машине. К военным складам в районе Подольска, где проходил службу Бульба, подъехали только в 9-20. Когда я прошёл в штаб этой интендантской части, там меня уже ожидал интендант 2 ранга Стативко. Мы с Тарасом обнялись и несколько минут беседовали о прошлой службе. Затем я кратко обрисовал его новую службу и задачи, которые он должен выполнить. После этого общения мы занялись бумажной волокитой. Хорошо, что я вчера в комендатуре настоял на том, чтобы дозвониться до начальства Стативко, поэтому большинство бумаг было уже оформлено, и вся оставшаяся волокита заняла не так уж много времени. В 10–30 мы уже втроём выехали в сторону Москвы.
В машине я подробнее обрисовал моему теперешнему интенданту положение, в котором находится формирующаяся бригада. Привычно иронизируя над ситуацией, заметил:
— Так что, Тарас, в 7-м ПТАБРе пока имеют честь служить всего три человека, сидящие сейчас в этой кабине. А из ресурсов у бригады имеются только эта машина, выделенная на три дня, мой и твой наганы с запасом патрон, ну ещё, пожалуй, квартира, где ты можешь остановиться, чтобы не ездить к себе в комнату в Подольск. Правда, каждый день к нам будут прибывать люди. Вот, например, сегодня должен появиться сержант Кирюшкин, да и ресурсы твоими стараниями, надеюсь, будут прибывать. А сейчас мы направляемся в Наркомат обороны — получать самые главные атрибуты нашей бригады. Там обещали, что сегодня после обеда будут готовы печати и штампы 7-го ПТАБР, а может быть и бланки. Вот тогда мы с тобой, Бульба, должны будем посуетиться в полную силу. Хапай всё, до чего могут дотянуться твои волосатые руки, а потом уже, в Михалово мы разберёмся, куда это пристроить. Спешить с этим делом нужно, пока мы на слуху в первых эшелонах власти, и можем рассчитывать на поддержку с самых верхов. А через месяц все забудут про какую-то особую бригаду, будут думать о других, более крупных соединениях.
Глянув на Стативко, я сразу заметил, как у интенданта разгорелись глаза, дыхание участилось, а ноздри раздулись чуть ли не в половину. Ну, теперь, снабженцы, держитесь, Бульба встал на тропу стяжательства. Сейчас его хомяческие инстинкты не были ограничены ротной норой, перед ним открылась грандиозная перспектива — завалить всеми мыслимыми и немыслимыми запасами пять тысяч человек. К тому же, с ним заодно выступает командир бригады и обещает, что никто не помешает доверху набивать бригадные закрома. Вроде получилось, зацепить хохла за самое нутро. Теперь он горы свернёт, но запланированные на бригаду ресурсы добудет. Не знаю, что думал сам Стативко, но я был уверен, он даже и не предполагал за счёт бригады набить свою мошну. Об этом говорил весь мой прошлый опыт общения с этим хитрющим хохлом. Хохлом я называл Тараса любя — одна хрень, что русский, что украинец, что белорус, это один народ — все из Киевской Руси вышли. А если нас немного поскоблить, то и татарин вылезет.
В Москве всё началось с облома — печати
— А, в самом деле, что зря копья ломать, ну получу я печати на два часа позже, зато будем сытыми, всё равно же придётся тратить время на обед.
Но приняв такое решение, я всё равно вернулся к так раздражившему меня сборищу писарей и, постукивая ладонью по своей планшетке, пригрозил:
— Вы тут своим копошением срываете важные государственные решения. Если я через два часа не получу печати и бланки 7-го ПТАБРа, то через две недели вы все будете протирать свои задницы в районе Кушки. И помогут мне в этом благородном деле сам товарищ Сталин и начальник Генштаба Жуков. Они лично контролируют все вопросы, связанные с формированием моей бригады. Не обращая внимания на доносившееся в ответ оправдательное лепетание, я развернулся и вышел из этой большой комнаты.
Два часа пролетели как один миг. И вот в 14–00 я уже держал в своих руках долгожданную гербовую печать, а планшетка разбухла от стопки бланков Седьмой противотанковой артиллерийской бригады РГК. Теперь можно было засыпать снабженческие и другие государственные органы различными требованиями. А уже делом Стативко было их проталкивать, как говориться, делать этим бумагам ноги. Всё-таки я выбрал правильную тактику с этими штабными служаками. Теперь отношение ко мне было несколько подобострастное, из серии — "чего изволите?", чем я и воспользовался, пожелав комнату с телефоном и машинисткой. Всё было оперативно исполнено. Я вызвал Стативко, и мы приступили с ним к этой нудной работе. В первую очередь, оформили бумаги Асаенову, чтобы он мог спокойно, не боясь проверок, ездить по делам бригады один. Первым таким делом была поездка за Кирюшкиным. Я посчитал, что Шерхан и один может привезти сержанта. Нужные бумаги в бывшей части Якута должны быть уже оформлены, оставалось просто проехать шестьдесят километров и привезти его в Москву. Потом Шерхан должен был оставить Якута у меня в квартире мастерить стеллажи под резервный склад, а сам явиться сюда, чтобы вместе с Бульбой заняться снабженческими операциями.
Оформленные бумаги я сам пошёл передавать Асаенову. Требовалось хоть на немного вырваться на свежий воздух, чтобы потом с новыми силами бросится в этот канцелярский ад. Долго я со старшим сержантом не говорил — поставил задачу и приказал скорее возвращаться. После его отъезда с наслаждением выкурил папиросу и обречённо поплёлся обратно в штабную клоаку, которая для её постоянных обитателей, похоже, казалась раем. По мне же, лучше целый день просидеть под обстрелом в окопе, чем по восемь часов в день непрерывно перебирать бумажки.
Мы с Бульбой совсем не по джентельментски, буквально загнали нашу машинистку, она печатала непрерывно, ни на минуту не отрываясь от машинки. Мы же, поскольку работали вдвоём, имели больше времени, чтобы перевести дух. Пока один диктовал письмо или требование, другой, проставив печати на готовый документ, мог передохнуть или даже пойти перекурить. Работать в Наркомате было очень удобно, готовые документы просто относились в канцелярию и раскладывались по ячейкам адресатов. К тому моменту, когда из бюро пропусков доложили что подъехал старший сержант Асаенов, пачка пустых бригадных бланков заметно похудела.