Комбриг
Шрифт:
Таким образом, у тебя образуется нешуточный броневой кулак из наших самых лучших танков и средних бронеавтомобилей. Немецкие 37-мм противотанковые пушки танки Т-34 и КВ не берут, стоит опасаться только 88-мм зенитных орудий. А вооружение бронеавтомобилей такое же, как на танках Т-26 или БТ, при этом они в 2–3 раза легче, а значит и маневренней.
Я посмотрел на открывшего рот Валеру, глаза у него стали круглые, и в них появился знакомый блеск азарта, было видно — он готов начинать немедленно действовать. Я хорошо изучил этот блеск, ещё в ту бытность, когда мы оба были взводные и довольно часто вступали в конфликты с компаниями гражданских. Вернее
— Приданные бригаде КВ ты можешь считать своей второй танковой ротой. Просто так мы их обратно не отдадим, будем брыкаться всеми доступными методами. И поверь мне, доступно нам многое. По крайней мере, на попытки воздействовать на нас из округа, найдутся начальники повыше, в Москве.
Улыбнувшись и подмигнув Валере, я продолжил:
— У твоей механизированной группы, по существу, будет две задачи. Первая и самая главная, это организация танковых засад. Тормознёшь немецкий танковый клин, потом — ноги в руки, и мотаешь на новые, заранее подготовленные позиции. И так до тех пор, пока противник не выдохнется. А там уже вступает в действие твоя вторая задача — организация танковых контратак и рейдов. Ну, как тебе такая перспектива — готов от души поработать над её осуществлением?
Ответ последовал незамедлительно:
— Так точно, товарищ комбриг! Умеете же вы, товарищ подполковник, увлечь вашими проектами.
Валерка всё-таки решил вести себя подобающим новой ситуации образом и не общаться со мной, как со старым приятелем. Хотя мы с ним остались в коридоре одни, и вполне можно было расслабиться. Ещё сразу после того, как Сомов, обращаясь ко мне как к комбригу, доложился — я грозно оглядел замерший в коридоре штабной люд. После чего, все поспешили разойтись по кабинетам — оставив нас вдвоем с Валерой. Может быть поэтому, не чувствуя чужих ушей, я и рассказал капитану о структуре и задачах моторизованной группы.
Теперь, прямо глядя на своего старого друга и собутыльника, я подумал:
"Да, наверное, паря, ты прав, что сразу же повёл себя со мной официально. Этим ты снял громадную тяжесть с моей души, и теперь я знаю, как поведу себя со своим бывшим начальником Пителиным. Сразу постараюсь поставить его на место, конечно, если он попытается, как раньше, вести себя покровительственно и тыкать меня носом по любому, с его точки зрения, факту мальчишества и ненадлежащего исполнения устава. Поставлю его по стойке смирно и сам прочитаю ему лекцию о главном принципе в армии — единоначалии."
Хотя мне было и приятно общение с Валерой, но нужно было всё-таки заняться делом и уже окончательно принять командование этим немалым скопищем людей, которое уже сейчас, смело называть себя бригадой. Я решил немедленно приступать к делу и сурово брать власть в свои руки. Посмотрев на всё еще пребывающего в лёгкой прострации Валеру, я совершенно официальным тоном приказал:
— Товарищ капитан, займитесь немедленно оповещением всех командиров и красноармейцев бригады, что в 14–30 на плацу перед штабом бригады состоится общее построение.
Потом уже менее официально добавил:
— Ты уже более-менее познакомился с командирами, поэтому, давай, действуй. Пителина на это дело я не хочу отвлекать, нам нужно многое обсудить, а другое командование бригады, ещё не прибыло. Официально меня должен представлять заместитель командующего округа генерал-лейтенант Болдин,
Сомов молча, рукой показал на дверь, из которой он десять минут назад вышел. Я кивнул и произнёс:
— Спасибо, Валера! А теперь, капитан, приступайте к исполнению моего поручения.
Сомов козырнул и направился в дальний конец коридора. А я пошёл к указанной Валерой двери.
Попав в кабинет к начальнику моего штаба, я поразился похожестью этого нынешнего места обитания Пителина, на тот вагончик, в котором находился штаб нашего батальона во время Финской войны. Казалось бы, комната была раза в четыре больше вагончика, стояла богатая мебель, доставшаяся от поляков, но каким-то необъяснимым образом Пителин перенёс в эту обстановку ауру нашего полевого штаба. Сам Михалыч тоже не изменился — такие же воспалённые от недосыпа глаза, то же выражение вечного недовольства на лице, та же аккуратность и подтянутость, несмотря на его возраст.
При моём появлении, Пителин подскочил и по- уставному доложился. Потом, так же стоя, начал докладывать о положении в бригаде. Он ничем, даже выражением лица, не показал, что хорошо меня знает. Ведь, когда я был ещё лейтенантом, он уже был начштаба батальона и довольно часто вставлял мне, так сказать, фитиль в задницу. Да, всё-таки это был настоящий профессионал, бывший офицер царской армии — дело не шуточное. Вот именно на таких людях и держится традиция и дух нашей армии. Он не сбежал после революции за рубеж, а с достоинством и упорно тянул свою лямку, сберегая армию для России.
Внимательно выслушав доклад майора, я, как бывало, говорил Сипович, произнёс:
— Спасибо, Михалыч, за службу! Чувствуется закваска старого служаки. Я очень рад, что мы опять будем служить вместе.
Потом подошёл к начштаба и крепко пожал ему руку. Этим я как бы проводил черту под нашими бывшими отношениями — когда он был ведущим, а я ведомым. Теперь я поставил себя на уровень Сиповича, и Борис Михайлович достойно воспринял это — спокойно и довольно позитивно. По крайней мере, моё обращение на ты, воспринял как должное, и когда пожимал мне руку, я чувствовал, что это было искренне и от души.
Из доклада майора вырисовывалась печальная картина положения в частях, из которых и должна состоять бригада. Оба артиллерийских полка на данный момент времени представляли собой только номера воинской части и полевой почты. Ни в одном из полков не было ни командира, ни комиссара, ни начштаба. В 681 артиллерийском полку было по списочной численности всего 82 человека, из них 12 средних и младших командиров. Исполнял обязанности командира полка — капитан Пузанов. Матчасть полка состояла из нескольких лошадей, повозок, полкового знамени и сейфа. Из оружия было: 27 самозарядок, 41 винтовка Мосина, 12 пистолетов ТТ и один ручной пулемёт Дегтярёва. Примерно так же выглядел и 724 артиллерийский полк. А в 171 автотранспортном батальоне было всего 4 полуторки и одна эмка, которая сейчас была закреплена за Пителиным. Чуть лучше обстояло дело в 402 минно-сапёрном батальоне. Хоть там и было 25 процентов общей штатной численности, но средних и младших командиров было 60 процентов штата, а матчасть закрывала почти половину потребности батальона полного состава. К тому же, батальон имел командира, который командовал этой частью уже больше трёх лет — это капитан Пузанов Михаил Семёнович.