Комдив
Шрифт:
Я не был таким уж знатоком танков, но, по моему мнению, прибывшие танки вроде ничем не отличались от ИС-3. Всего их было тридцать машин, считай батальон. Это был ещё и знак внимания к нам со стороны командования, всё же не каждому станут посылать новейшие танки, только пошедшие в серию, да ещё и к чёрту на куличики, могли ведь дать их и кому поближе, чтобы не тащить через пол-Европы. Кстати, они показали себя в первом же бою: не знаю, каким образом, но на пути наших танкистов оказался взвод новейших немецких танков «Тигр II», или, как их ещё называли, «Королевских тигров».
17 апреля 1944 года. Бавария, Розенхайм. Командир отдельного гвардейского тяжёлого танкового батальона майор Рукавишников
Когда я впервые увидел свой новый танк, то сразу же в него влюбился: хищная грация огромной боевой машины сочеталась в нём с достаточной манёвренностью и большой огневой мощью. Конструкторы установили на боевой машине танковую версию
53
Один момент: танковое орудие Д-25Т, именно танковое, предназначенное как для борьбы с бронетехникой противника, так и для ведения огня по укреплённым пунктам и живой силе противника в полевых условиях. По сути, это универсальное танковое орудие, пригодное для ведения огня по всем целям. В отличие от него, орудия немецких «Тигров» на базе 88-миллиметровой зенитки FlaK 18/36 были исключительно противотанковыми. Имея значительно большую начальную скорость снаряда, они имели лучшую бронепробиваемость. Так, скорость нашего 122-миллиметрового бронебойного снаряда БР-471 была 800 м/с, в то время как у «Тигра I» c орудием KwK 36 и длиной ствола 56 калибров скорость бронебойного снаряда Panzergranate 39 была 810 м/с, а бронебойный снаряд Panzergranate 40 имел скорость уже в 930 м/с. В свою очередь, у «Тигра II» c орудием KwK 43 и длиной ствола 71 калибр, скорость бронебойных снарядов была 1 000 м/с и 1 130 м/с соответственно, что обеспечивало им очень хорошую бронепробиваемость практически всех видов бронетехники антигитлеровской коалиции.
Лишь новейшие советские танки ИС-2 могли успешно противостоять «тигру» первой модификации. На средней и дальней дистанции у «тигра» практически не было шанса уцелеть при встрече с нашими ИС-2 в прямом столкновении. Пускай скорострельность «тигра» была более чем в два раза больше, их снаряды просто не могли на такой дистанции пробить лобовую броню ИС-2. Именно поэтому был издан специальный приказ, запрещавший немецким танкам вступать в прямые танковые бои с советскими ИС-2. А имевшие гораздо более толстую броню самоходки «Фердинанд» и танки «Тигр II» были очень редки: за всё время были построены 91 «Фердинанд», половина которых была потеряна во время Курской битвы, и 492 «Тигра II», что не сравнить с производством наших тяжёлых танков. Причём в основном они воевали на Западном фронте.
Всего за время войны было построено 3 483 ИС-2, из них за два военных года с декабря 1943 по июнь 1945-го было произведено 3 395 танков ИС-2. Немцы построили 1 351 танк «Тигр I» и около 6 000 танков «Пантера», который по классификации больше подходил под тяжёлый танк по своему весу в 44,8 тонны хотя считался средним танком. В противовес этому СССР произвёл 35 330 танков Т-34-76 и 25 914 танков Т-34-85, что в совокупности составляет 61 244 танка Т-34 обеих модификаций, а кроме того 3 267 танков КВ-1 и 204 танка КВ-2, который больше соответствовал самоходной гаубице с вращающейся башней.
Если суммировать общее количество танков, то у СССР было 66 175 танков новых моделей, в том числе 107 танков ИС-1, он же ИС-85, 1 185 КВ-1С и 148 КВ-85. У Германии было 16 416 танков новых модификаций, в том числе 8 573 танка Т-4. Это без учёта самоходок и танков старых модификаций, таких как Т-1, Т-2, Т-3, трофейных чешских и французских. У нас не учитываются танки Т-26, Т-28, БТ-2, БТ-5 и БТ-7.
Весь мой батальон состоял из опытных танкистов, уже успевших повоевать, причём все они воевали на тяжёлых танках, от КВ-1 до ленд-лизовских «Черчиллей». Новые танки понравились абсолютно всем, думаю, не я один влюбился в грозную боевую машину с первого взгляда. Правда, для получения этих танков весь наш батальон был отправлен в Челябинск, где на ЧТЗ мы и получили эти новые танки, после чего нас отправили на фронт. Вместе с танками мы получили в Саратове, мимо которого проезжали, новые машины, причём не наши, а сделанные на основе американских, с бронированными кабинами и кузовами. Кроме того, получили походные кухни, а для меня были бронированная командирская машина, а также десяток бронетранспортёров для комендантского взвода, из которых шесть были зенитными со спарками 23-миллиметровых зенитных пушек, два разведывательных, штабной и обычный.
Больше недели наш эшелон шёл к фронту, остановок практически не было, даже паровозы в основном меняли, а не ждали, когда на узловых станциях их заправят водой и углём. К моему удивлению, мы двигались всё дальше и дальше, пока нам не сообщили, что мы направляемся через Балканы в 1-ю гвардейскую ударную армию к Катукову. А известие о том, что Катуков уже воюет в Германии, подняло настроение всем бойцам: сейчас, пока ещё не вся наша территория освобождена от оккупантов, известие, что мы будем воевать в его логове, все восприняли с радостью и энтузиазмом.
Наконец эшелон прибыл к месту назначения, мы выгрузились из вагонов и почти с ходу очутились в бою. Уже утром следующего дня я получил свою боевую задачу – поддержать наши войска в штурме немецкого города Розенхайм. Немцы уже успели превратить окраинные дома города в огневые точки, поэтому пехота нуждалась в нашей помощи: наши мощные орудия как раз подходили для уничтожения таких укреплений. Конечно, наш калибр был поменьше, чем у «Зверобоев» (СУ/ИСУ-152), чьи фугасные снаряды могли полностью разрушить дома, но и у нас хватало мощи для уничтожения таких укреплений.
Мы только стали выходить на позиции, когда со стороны противника появились танки. Их было около роты, одиннадцать машин, причём таких танков я ещё ни разу не видел, хотя во время Курского сражения повидал и «пантеру», и «тигр» и даже такого редкого зверя, как «Фердинанд» (другое название самоходки «Фердинанд» – «элефант», что по-немецки значит «слон»). Внешне новые немецкие танки походили на «пантеры», вот только и сами они были чуть больше, и, главное, их башни были гораздо больше, чем на «пантерах».
До противника было порядка двух километров. Решив не тянуть, а заодно и испытать наши новые орудия, я приказал открыть огонь. Жаль только, что сам я был не в танке, а в штабном бронетранспортёре и именно из него руководил по рации всем боем. Немцы тоже не стали ждать, и со стороны их танков появились вспышки ответных выстрелов. В стереотрубу я отлично видел, как на лобовой плите одного из немецких танков сверкнули искры попадания в него нашего бронебойного снаряда. Танк остановился, но не загорелся. Я в уме уже вычеркнул его из боя, когда через несколько минут он вдруг снова тронулся вперёд [54] . Выругавшись, я передал по рации приказ стараться бить или в гусеницы, чтобы заставить вражеский танк развернуться и подставить нам бок, или бить в нижнюю плиту, которая наверняка менее толстая, чем верхняя.
54
Хотя на такой дистанции наш бронебойный снаряд и не способен пробить броню «Тигра II», имевшую толщину 150 миллиметров, удар почти 30-килограммового снаряда не проходит бесследно: кроме вероятности ранения экипажа сколами брони следует учитывать и возможность контузии.
Поскольку и мы, и противник двигались по полям, наша скорость была достаточно низкой, так что сближались мы довольно медленно. Тем не менее уже четыре моих танка остановились, и один из них начал разгораться. Но и у противника встали уже три танка: все они замерли и не подавали признаков жизни, в каждый из них попало уже минимум по два-три снаряда, но внешне это никак не проявилось. Наша пехота с началом танкового боя залегла, дожидаясь его результата: гибнуть понапрасну никто не хотел.
Вот удачный выстрел одного из моих танков сбил с немецкого танка гусеницу, его развернуло к нам бортом, и практически сразу два снаряда попали ему в борт, проломив броню, а затем последовал мощный взрыв, который снёс с него башню. Ещё одному немцу снаряд попал в нижнюю лобовую плиту и, судя по всему, успешно её пробил, так как танк встал и буквально через минуту начал дымиться – с его лобовой проекции снизу потянулся к небу достаточно густой столб чёрного дыма. Вот ещё два немца, потеряв гусеницы, удачно подставили нам свои борта и практически сразу загорелись от попаданий. В итоге получасовой бой стоил мне половину батальона, хотя всех немцев мы уничтожили. Три их танка оказались практически в исправном состоянии, однако, хотя их броня и не была пробита, экипажу так досталось от попаданий наших тяжёлых бронебойных снарядов, что они были не в состоянии вести бой дальше.
Дождавшись, пока мы разберёмся с немецкими танками, пехота наконец пошла вперёд, и вот тут мы не сплоховали. Хотя в строю осталась половина батальона, но и этого хватило, чтобы огнём наших тяжёлых фугасных снарядов подавлять немецкие огневые точки. Как только мы захватили окраину города, я приказал сделать небольшую передышку. За время боя мы практически полностью израсходовали боекомплект. За всё надо платить свою цену, а калибр и мощь танкового орудия значительно сокращают количество снарядов в боекомплекте. У нас было по двадцать восемь снарядов, и практически все они были израсходованы, а потому необходимо было снова пополнить их, прежде чем двигаться в город.
Пехотный майор, узнав, что нам требуется остановиться, сначала попробовал было возмущаться, но сразу скис, когда я популярно ему объяснил, что если сейчас двинусь дальше, то поддерживать его буду только пулемётным огнём, так как стрелять из орудий уже просто нечем. Бронированные грузовики подвезли снаряды, и пехота для ускорения процесса помогла загрузить их в танки. Они брали и подавали нам снаряды, так что экипажам оставалось только принимать их и заряды и укладывать в боеукладки.
Вскоре мы пополнили запас снарядов, и танки двинулись дальше. Медленно продвигаясь посередине улицы, мои танки огнём орудия и пулемёта подавляли любые огневые точки немцев, а пехота, двигаясь позади танков и по бокам улиц, зорко следила, чтобы к танкам не подобрались фаустники.