Комендант мертвой крепости
Шрифт:
— Карноух.
Ветеран спешился и молча скользнул вниз по склону. Двигался бесшумно, плавно. Священник, шагавший следом, так не умел; а впрочем, те, кто бежал сюда, вряд ли бы его услышали.
Они — те, кто бежал сюда, — не скрывались. Некоторые несли факелы, многие на ходу перекрикивались, но большей частью всё же берегли дыхание. Господину Оттенсу достаточно было взглянуть на них, чтобы его собственное дыхание оборвалось.
Ноги превратились в два бесчувственных бревна, и он сел — опустился прямо на выступавший из земли замшелый камень, мокрый и холодный, древний, как эти холмы. В голову лезли всякие глупые мысли — о том, например, что на самом деле всё ведь так очевидно. Стоило лишь присмотреться и хорошенько поразмыслить над увиденным.
Первая группа андэлни, которых они уничтожили, — это были дезертиры, верно? Но тогда кто и почему решил, что следующие ими не были? Только из-за ловкости, с которой они дали отпор всадникам? Но ведь к войску Плети наверняка примкнули профессиональные бойцы — андэлни, которые промышляли с помощью меча и копья не один год, возможно ещё до Развала. Они — в отличие от большинства «идейных» сторонников Плети — первыми почуяли, когда запахло жареным. И первыми покинули того, кто уже потерпел поражение, — хотя сам об этом пока не знал.
Они отбились от всадников, не вникая, на чьей стороне те были. Какая разница? Сторонники ли Плети, союзники ли тех, кто защищал замок, — всадники напали, и дезертиры отразили атаку. А потом поспешили дальше, зная, что времени мало, что скоро по их следу пойдут другие. В том числе — другие дезертиры.
Если бы Эстритолк Оттенс раньше сообразил, с кем имеет дело, всё обернулось бы по-другому. Но он понял это только сейчас — когда увидел следующую волну беглецов. Эти уже не заботились о скрытности — их волновало только одно: как можно скорей оказаться подальше от замка Вёйбур. Не профессиональные бойцы, а сброд, собравшийся под знамёна Плети: оборванцы, изгои, нищие, преступники всех мастей, а также самые опасные из всех — «идейные». Многие соорудили себе из верёвок нечто вроде эполет на левом плече: видимо, символ плети о пяти языках, по числу народов Палимпсеста. Причём один язык был обожжён и укорочен.
Они шли — обрядившись кто во что горазд, босиком и в новеньких, только что снятых с мёртвого тела башмаках, в рванине, в старых плащах, в дырявых кафтанах, в доспехах, которые сменили не одного владельца, в ржавых кольчугах, в хламидах и в засаленной парче, детишки вышагивали рядом со взрослыми, подкатав рукава и штанины, по-звериному чутко глядя по сторонам. Время от времени один или другой оборачивался и смотрел на запад, а потом непроизвольно ускорял шаг.
Покойников — вот кого они напоминали. Оживших покойников, которые поднялись из могил и хотят поскорее скрыться от госпожи Смерти, поскорее забыть о потустороннем мире, из которого сбежали их души.
Ирония судьбы, однако, заключалась в том, что покойниками им надлежало стать. Причём как можно скорее.
— Кажется, нам повезло, — шепнул кто-то из молодых солдат.
Другой поддержал:
— Рункейр всемилостивый, они сами разбегаются! Нам даже не пришлось ничего делать. Ещё немного — и Плеть останется без армии.
Господин Оттенс криво усмехнулся, встал и посмотрел туда, где священник и Карноух вытаскивали из-под тел ещё живого солдата… нет, двух солдат.
— Сотник, отправьте им на помощь пару андэлни. Остальным — приготовиться к атаке.
— Господин советник… — Как ни странно, это был Тейбрунс. Один из самых сообразительных, потому и выбился в десятники, — но всё же слишком молодой. — Они ведь явно не собираются нападать…
— Разумеется. Нападать будем мы, Тейбрунс. — И добавил, повысив голос: — А для тех, кто забыл, напомню: мы здесь для того, чтобы навести порядок в Скаллунгире, на дальних его рубежах. Избавиться от Плети. Нам повезло: он обломал зубы о замок Вёйбур. Сейчас бунтовщики напуганы и бегут. Теперь подумайте, что будет завтра? Послезавтра? Что случится, когда они немного придут в себя и залижут раны?
— Отправятся по домам?
Господин Оттенс ответил, и глазом не моргнув:
— Большинство так и сделает. По крайней мере — те, кто пошёл за Плетью по глупости, из дурацкой надежды на лучшую долю, те, кому нынешних страха и боли хватит на всю оставшуюся жизнь. А вот остальные в конце концов займутся всё тем же: будут грабить, убивать, сжигать дома, насиловать женщин, — и будут идти по вашим родным землям, от острова к острову, и нести с собой меч и пламя.
— Но как отличить одних от других? Ведь нельзя же…
— Нельзя, — кивнул господин Оттенс. — Сейчас отличить их совершенно невозможно. А потом будет слишком поздно. Учтите: через неделю или через месяц, когда они снова примутся грабить и убивать, мы не просто вернёмся к нынешней ситуации: «вот они, вот мы — целься да стреляй». Нет, всё будет много хуже и сложней. Потому что впредь эти мерзавцы станут держаться малыми группками, разбредутся по всему миру. Мы, конечно, попытаемся их переловить и уничтожить, но наверняка со всеми не справимся. Просто не найдём — нет у нас сейчас стольких андэлни. Поэтому, — добавил он твёрдо, — мы решим проблему сегодня. Раз и навсегда.
Он не стал объяснять им, что на самом деле бунтовщикам обычно некуда возвращаться. Что даже те, кто поверил в пророческий дар Плети и отказался ради высшей цели от благ земных, скорее всего, продали своё имущество, а деньги пожертвовали на нужды избранника Рункейрового.
Не стал объяснять, что андэлни, которые по собственной воле принимали участие в грабежах, поджогах, насилии, рано или поздно примутся за старое. Потому что научились получать от этих зверств удовольствие. Потому что станут искать его в обычной жизни — и не найдут.
Но господину Оттенсу никогда и в голову бы не пришло рассказывать всё это своим солдатам. Они были в его руках ровно таким же инструментом, как их скоростели, их мечи, их луки. Никто не кормит скоростелей отравленным мясом, и никто не натягивает лук слишком сильно.
Беглецы между тем уже огибали холм двумя неровными цепочками. Кое-кто из бежавших вдоль северного склона поглядывал наверх, — но скорее с любопытством, чем с опаской. По склону карабкались священник и трое солдат; несли с собой двоих раненых.