Комендант мертвой крепости
Шрифт:
Конечно, он не хотел.
«Сразу поставить на место, чтоб не пикнул даже. А со столицей я потом разберусь».
— Ну-ка пойдём, — велел Хродас, поднимаясь из-за стола.
По винтовой лестнице они взобрались на самый верх Дозорной. Отсюда весь Шандал был как на ладони. От Надвратной башни на северо-восток уходила единственная дорога: змеёй вилась в сторону Рункейровой Гребёнки, скрывалась в ущелье. У входа туда до сих пор висели обломки гигантских створок: недостроенные врата, которыми в первые годы после Разлома Хродас надеялся решить основную свою проблему. В камень были врезаны петли высотой со взрослого андэлни. На петлях до сих пор кое-как
Первый же ураган показал, насколько нелепой была затея. Насколько наивной.
Ущелье прорезало Рункейрову Гребёнку ровной, узкой полосой — рассекало надвое. По ту сторону хребта лежал городок Хеторсур-ог-Айнис, или, если на всеобщем. — Врата Пыли. Именно оттуда и прибыл дворянчик со своими спутниками.
А если встать лицом к югу, то можно было разглядеть и Рёберный лес. Ещё одну бесконечную головную боль коменданта.
— Ненавижу ходить вокруг да около, — сказал Хродас. — Поэтому так: долго планируете пробыть в Шандале?
— Простите?
— Вот вы, господин Вёйбур, — молодой, подающий надежды. Вы ведь не собираетесь всю свою жизнь связать с этим забытым Рункейром местом?
— Но вы, комендант, именно так в своё время и поступили.
Железнопалый покачал головой, провёл ладонью по выцветшим усам.
— В моё время, господин Вёйбур, выбора не было. Я приехал сюда за год до Разлома и рассчитывал убраться в худшем случае года через два. Служить на границе, в такой-то дыре — ни почёта, ни денег, а заноз в заднице — до сверла. Разлом всё изменил. Мне пришлось остаться.
— Неужели кто-то держал вас за руку?
— Откройте пошире глаза и посмотрите по сторонам. Что вы видите?
Дворянчик пожал плечами:
— Пустыню. Лес костяных деревьев на горизонте. На севере — горы. Ничего особенного.
— Вот именно, господин Вёйбур. В самую точку попали: ничего особенного. А теперь представьте, что здесь творилось двадцать лет назад, сразу после катастрофы. Не можете? Ну так я вам расскажу. В первые дни никто вообще не знал, что случилось, думали — конец света, не иначе. Земля дрожала, звёзды с неба сыпались, ураганы были такие, что взрослого андэлни сбивало с ног, поднимало в воздух и несло… до ближайшего утёса или дерева. Потом всё вроде улеглось. Только легче не стало. Здесь, если помните, три границы сходятся: наша, алаксарская и харранская. — Хродас помолчал. — Во время Разлома несколько алаксаров оказались в городе, и мы впервые увидели, как они гаснут.Никто не мог понять… Просто как будто задули в них пламя — раз и всё. Обычно даже не замечаешь, что каждый андэлни… у каждого глаза словно сияют изнутри. И только когда видишь алаксара, пережившего Разлом…
— Я знаю, — тихо сказал дворянчик.
— Сейчас и я знаю. А тогда… Самые первые умерли во время катастрофы: у кого-то разорвалось сердце, кто-то погас.После, убедившись в гибели Праотца, начали умирать остальные. Просто ложились где были, сворачивались в клубок, как новорожденные младенцы, и закрывали глаза. И — конец. Ни с кем не разговаривали, ничего не объясняли.
Хродас помолчал. Странно: болезненные воспоминания за годы превратились просто в слова и картинки, уже не волновали. Он хотел добавить: «И это вот умирание алаксаров было страшней, чем все падающие звёзды, чем землетрясения и ураганы», — но промолчал. Вряд ли дворянчик поймёт. Он-то не застал.
— Потом, — сказал Хродас, — нашлось несколько алаксарских монахов, которые не поддались отчаянию первых дней. Они и рассказали нам, что Праотец Алтэрэ погиб. Знали не больше нашего: ни почему умер, ни как, — только то, что раньше Он был и они Его чувствовали, а после катастрофы — перестали. Точней, во время катастрофы. Кое-кто из горожан решил, будто погибли все Праотцы, но таких быстро успокоили. Если бы, сказали, все, — мы бы почувствовали, посмотрите на алаксаров и перестаньте молоть чепуху.
Железнопалый в упор уставился на дворянчика: тот замер. Глядел в пустыню, но, кажется, слушал.
— А главное: в отличие от алаксаров, мы хотели жить. Очень хотели. Разлом показал нам, что смерть — здесь, совсем рядом, — и мы намного сильней стали ценить то, чем одарили нас Праотцы. Вскоре мы обнаружили, что со всех сторон окружены стеной переливчатой дымки, чего-то среднего между густым, вязким туманом и киселём.
— Ким-стэгат, — сказал дворянчик. — Или радужные чернила.
— Ну, тогда-то мы названия не знали. И о том, что это за штука, — тоже. Но уже после первых попыток пробиться сквозь неё… Ну, когда никто не возвращается, а верёвки, которыми обвязались добровольцы, падают, словно обрубленные… Вытаскиваешь — а там отрезок с локоть в длину и весь как будто обожжён. Мы не учёные, поэтому быстро завязали с такими опытами.
— Тем более — появились порталы, — негромко сказал дворянчик. Не оборачиваясь.
— Появились, — согласился Хродас. — Тоже поди сперва разберись: что да к чему. Сами собой проклёвывались, потом исчезали. Могли через день, а могли и через час. Один такой рассёк надвое тогдашнего градоправителя, ещё один снёс шпиль с Рункейрова храма. Первые стабильные появились через три месяца и семь дней. Один вёл в земли вакихандов, второй — к Вандикфонтейму, откуда и до столицы было рукой подать. Но у столичных властей хватало своей головной боли, на нас им было… Я после катастрофы оказался здесь старшим по званию. И даже когда наладилась связь с Кнуттимром… это ничего не изменило. Я просто не мог уйти. Собирался сделать это позже, через год-другой. Но полгода спустя мы уже поняли, что в Рёберном объявились какие-то непонятные твари, которых так просто не уничтожить.
— Помарки?Если чернила так близко…
Хродас усмехнулся.
— Это сейчас мы опытные. Знаем про то, что в землях, которые находятся близко к ким-стэгату, из-за Разлома вроде бырано или поздно появляются такие вот твари. Да и то никто наверняка ничего же… А тогда мы и этого не знали. Ну, за пару лет с теми помаркамикак-то справились — появились другие. Вот так Шандал в конце концов стал тем, чем остаётся до сих пор. Вы проезжали через Врата, господин Вёйбур, видели, сколько андэлни там живёт. Все они зависят от нашей крепости. Все до единого.
Ветер усиливался, в воздухе носились мелкие, острые песчинки, и Хродас привычным бездумным движением натянул на голову капюшон. Тучи на горизонте налились чернотой, сбились в угрюмое стадо, медленно поползли к крепости.
— Когда-то Шандал был просто пограничным форпостом, одним из многих. Теперь он здесь единственный такой. Расположение удобное: на берегу вади,пересохшего речного русла, которое наполняется водой пару раз в год, в сезон дождей. Шандал запирает дорогу, ведущую к Вратам Пыли. Наш берег крутой, в другом месте взобраться на него из русла нелегко. И здесь — нелегко, если не позволим.