Комендант мертвой крепости
Шрифт:
— Думаю, часа два у нас есть, — сказал Хромой. — Хватит, чтобы отдохнуть и подготовиться. — Подготовиться к чему? — Если бы сейчас спросили, что Сиврима раздражает больше в этом алаксаре, навязанном ему в спутники, — замкнутость, умение как бы выпадать из поля зрения, подчёркнутая учтивость…
Да к гаррам — всё раздражает!
— Подготовиться к ужину. — Хромой отвернулся и посмотрел в проём между амбаром и хлевом. Там виднелся край плаца, по которому сновали туда-сюда солдаты Железнопалого. — По-моему, совершенно очевидно, что комендант вам не рад. И просто так Шандал не передаст.
Сиврим усмехнулся — надеясь, что делает это со снисходительным и уверенным
— А с чего вы взяли, будто я собираюсь оспаривать его власть? Пусть себе командует. Это его андэлни, его крепость, он знает здесь всё, в Хеторсур-ог-Айнис у него наверняка и градоначальник, и старейшины — лучшие друзья. Я…
Хромой покачал головой.
— У таких, как этот комендант, годам к сорока друзей не остаётся. Они ему просто ни к чему. Что же до остального — поступайте как знаете.
Алаксар пожал плечами и, слегка подволакивая ногу, двинулся в сторону плаца. Достаточно медленно, чтобы Сиврим успел всё взвесить и спросить:
— Беспокоитесь, что не даст работать с этими вашими архивами?
Хромой оглянулся. Было слишком темно, но Сиврим не сомневался: губы алаксара чуть изогнуты. Так улыбается скупой на похвалу учитель, когда воспитанник-недотёпа наконец-то начинает делать первые успехи.
— Уверен: не даст.
— Может, это и к лучшему? Мы сделали всё, что от нас зависело. Хродас не выполнит прямых указаний кройбелса? — это уже головная боль Хродаса. Поживём несколько месяцев на правах почётных гостей. Никаких забот, делай что хочешь. Во Вратах, говорят, есть недурной трактир…
— …в котором пиво, когда распробуешь как следует, по вкусу слегка отличается от мочи. Если вы готовы ежедневно сносить презрительные взгляды не только местных вояк, но и солдат из собственного отряда… — Хромой снова пожал плечами. — Я с самого начала сомневался в том, что мне рассказывали о вас. В семнадцать командовать гарнизоном отцовского замка, выдержать и разорвать осаду озверевших беженцев!.. Слишком невероятно, чтобы быть правдой.
Сиврим подумал о своём мече. Сделав два шага вперёд — выхватить, ударить, не прерывая движения, вот там, чуть выше пояса. Вытереть и вложить в ножны. Полминуты, не больше.
Намного быстрее, чем объяснять, как да почему. Про отца, который лет через семь после Разлома начал пить по-чёрному и стремительно превратился из весёлого добряка в чудовище, подозрительное и свирепое. Про то, каким тихоней Сиврим был в детстве, и про ночь, всё переменившую, — ночь, когда отец избил мать до полусмерти и Сиврим впервые «проявил характер». Это оказалось неожиданно легко, пугающе упоительно: приставить острие меча к утопленному в пяти подбородках отцовому кадыку и понимать, что ждёшьлюбого его неосторожного движения, жаждешьего хмельной, быдлячьей дерзости.
Может, Сиврим и сдержался только из-за отвращения к этой своей жажде. Но занятиям с мечом уделял с тех пор много больше внимания.
А через несколько лет, когда блуждавших в окрестностях беженцев объединил и повёл за собой таинственный андэлни, который звал себя Плетью Рункейровой, — что оставалось Сивриму?
После побоев мать едва понимала, на каком свете находится, а через пару лет и вовсе отошла в призрачный мир. Управление хозяйством легло на Сивримовы плечи, отец продолжал с утра до вечера нажираться вусмерть, ездил на охоту, горланил походные гимны и рассказывал всякому, кто подворачивался под руку, какой он, ойвир Вёйбур, недооценённый великий воитель и мудрец; сына при этом старательно избегал. Услышав о приближении воинства Плети, истинный защитник своих андэлни, ойвир Вёйбур заперся в гулком винном подвале… впрочем, Сивриму и в голову бы не пришло рассчитывать на его помощь.
Тогда всё шло как шло: так бывает во сне, каждая деталь которого дополняет предыдущие и совершенно гармонична, естественна согласно внутренней логике сновидения. Сиврим был мечом, который скользит в ножнах, рекой, текущей по извечному своему руслу. Никаких вопросов. Никаких сомнений. Потому что — никакого выбора. Про то, как именно Плеть вершил волю Праотца и восстанавливал попранную справедливость, знали уже очень хорошо, в деталях.
Вот так и вышло, что Сиврим взял ключи от арсенала, выдал оружие всем, кто оказался в замке и был способен держать это оружие в руках, — и они обратили Плеть в бегство.
Повезло ли им? Безусловно, повезло. Если бы его андэлни не сумели проникнуть в лагерь осаждающих и повредить звенья цепей, на которых висели тараны… Если бы той ночью не было тумана… Если бы горбачи вдруг испугались и повернули обратно во внутренний двор замка…
Но Сиврим считал, что дело было не только в везении. Тогда — не только в нём.
По-настоящему повезло потом, когда он встретился с господином Эстритолком Оттенсом. Разумеется, Сиврим от имени отца пригласил его с отрядом в замок и снабдил провиантом и фуражом, дал лекарства для раненых, помог похоронить убитых, рассказал, как легче всего добраться до городка Третий След, в котором жил чародей-тропарь… Господин советник по особым вопросам искренне благодарил и обещал когда-нибудь отплатить за услуги, однако задержался в замке всего на сутки, после чего поспешил в столицу.
Сиврим пожал плечами и вернулся к более насущным заботам. Нужно было закончить с погребением мёртвых, помочь беженцам вернуться в деревни и навести там порядок…
И вот месяца через четыре, когда дурман победы уже развеялся, господин советник по особым вопросам вдруг снова приехал в замок…
Вообще-то о столице в Вёйбуровых землях, как и в любом захолустье, вспоминали редко, обычно с полупраздным любопытством, — а там об ойвире Вёйбуре не вспоминали вовсе. Зато Плеть Рункейрова оказался для столичных чиновников той ещё занозой в заднице. Венценосный кройбелс, да продлятся дни его, наконец-то принялся восстанавливать порядок на островах, что когда-то были частями Скаллунгира, дойхарской державы. Любые смуты пресекались жесточайшим образом, за каждый недочёт кто-то расплачивался чином, кто-то — головой. Так что непобедимый «сброд бунтовщиков» испортил жизнь многим бумагомаракам, в глаза не видевшим ни Плеть Рункейрову, ни его жертв.
Всё это Сиврим узнал потом, когда оказался в столице. Чиновник, господин Оттенс, увёз его с собой, как везут ко двору диковинного зверя, дескать, смотрите, венценосный, не перевелись ещё в земле Скаллунгирской герои-самородки!
Юный герой-самородок исправно играл свою роль… хотя поначалу и не играл. Мир вдруг оказался громадным и многокрасочным, Сиврим никогда его себе таким не представлял. Что он видел в землях, принадлежавших Вёйбурам, в землях, после катастрофы ужавшихся до размеров совсем уж мизерных?.. Или, может, книги могли передать величие Кнуттимра, его звонких храмов, его необозримых площадей, мостов ажурных, хрустальных фонтанов? Не могли, конечно! И Сиврим в первые несколько дней ходил, буквально разинув рог. Его поражало пестроцветье одежд, ухо то и дело ловило слова чужих языков, на улице запросто можно было встретить сиэллона, вакиханда… даже харрана, хотя с ними отношения сильно ухудшились, особенно на южных рубежах.