Комендант мертвой крепости
Шрифт:
— Вполне может быть, Рултарик. Знакомьтесь, Вёйбур, это наш мастер по оружию. Примечателен своим чувством юмора, которое, пожалуй, сравнится только с остротой его клинков.
Лысый старик, так всё это время и катавший по столешнице яйцо, фыркнул:
— Всё ж клинки-то у Бородача поострей, хвала Рункейру Справедливому! — Он начал методично отрывать кусочки скорлупы и бросать их в тарелку. — Я другого не пойму: какая-такая миссия, что там в кройбелсовой грамоте? Ты что, Хродас, когда забрасывал сети, стоял с открытым ртом и наглотался ветра? Для начала всё ж таки гостя надо представить без вот этих вот, — старик помахал в воздухе раскоряченными пальцами. — Кто такой? С чем пожаловал? Чего ждать от него? Какого, в конце концов, сверла им там, в столице, об нас вспомнилось? А потом уже будете устраивать знакомства-шмакомства, раскланиваться и про манеры вспоминать.
Он фыркнул и занялся облупленным яйцом так, словно это был единственный достойный внимания объект в зале.
— А вот это, — невозмутимо продолжил дворянин, — наш уважаемый Грэлт.
Грэлт снова фыркнул и сделал рукой неприличный жест:
— «Уважаемый», ага! Это ты, Хакилс, уважаемый. Был, когда-то.
На неуловимое, кратчайшее мгновение лицо дворянина изменилось — и Сиврим едва сдержался, чтобы не вскрикнуть. Он пару раз уже видел ровно такое же: искажённое гневом, с горящими глазами. В зеркале.
Потом за спиной у Сиврима хлопнула дверь, явились проголодавшиеся стражники, и всё внимание перенеслось на них. Они привычно кивали коменданту и его приближённым, снимали у входа накидки, не особо чинясь, рассаживались за столом. Только на Сиврима поглядывали искоса: тот явно занял чужое место.
Какое-то время разговор петлял, рассыпался на множество отдельных реплик, несвязных восклицаний, «тральщики» торопились наесться, потому что (как понял Сиврим из этих самых реплик и восклицаний) скоро очередная смена, нужно будет возвращаться на башни и что-то там «ловить». Похоже — ветер, как бы абсурдно это ни звучало.
Пришли и спутники Сиврима. Они сели вместе, на другом конце стола, вели себя тихо и ели мало. Ждали.
«Так даже лучше, — подумал он. — Сразу всё расставить по своим местам, снять все недоговорённости». Столица казалась чем-то далёким, несуществующим, чиновник-добродетель, господин Оттенс — персонажем из сна, записка его…
«Будь осторожен с алаксаром. Прислушивайся к его советам».
Да, собственно, Хромой ведь ничего и не советовал. Так, полунамекнул.
— Послушайте, — сказал Сиврим. — Я…
Никто его и не думал слушать, все говорили кто о чём, только лысый Грэлт, домусолив последние крохи яйца, с интересом посмотрел, дескать, ну, и чего ж ты скажешь, болезный?
— Послушайте, — повторил Сиврим, уже понимая, что — бессмысленно. Даже сидевший рядом комендант Хродас, повернувшись к нему спиной, обсуждал с Форэйтом-Жадюгой и дворянином дела: что-то про запасы корма для бархаг и про состояние лазарета.
Сиврим покрутил в руке пустую кружку, вино в ней обретало вязкий привкус разведённой глины. А может, и было таким изначально — как знать…
— И я прикинул, — говорил Хродас, задумчиво отбивая пальцами дробь по столешнице, — всё-таки надо нам расширить сеновал. Не хочу зависеть от городских. В конце концов…
Сиврим поднял кружку и с силой опустил её на каменную столешницу. Во все стороны полетели черепки. И, смотри-ка, сразу разговоры прекратились.
— Послушайте. — Он обвёл их взглядом, своих и здешних, ни на ком не задерживаясь, никому не отдавая предпочтения. «Только бы голос не дрогнул». — Я понимаю: неудачно получается. Вы жили здесь двадцать лет, хранили рубеж страны, охраняли эти земли от хаоса и смерти… Ну, словом, как-то обходились сами, без столичных властей.
— Славно, — сказали у него за спиной. — Как славно. А мы-то боялись, что опоздаем.
На сей раз гостей было двое: полноватый мужчина с пышными усами и жизнерадостной улыбкой на лице да высокая молодая женщина. Её Сиврим толком не разглядел: она как раз отвернулась, чтобы стряхнуть со снятого плаща песок.
— О, — воскликнул пышноусый, — не обращайте на нас внимания! Мы с госпожой Ойбриккэс… — он махнул рукой, дескать, сами о себе позаботимся. — Продолжайте!
— Я, собственно…
— Вы, надо полагать, наш дорогой гость из столицы, — пришёл на помощь пышноусый. — Судя по услышанному, вы как раз представлялись гарнизону крепости. Всё это правильно и вовремя, очень вовремя.
Его прервал Хродас:
— Как всё это понимать, Раймунг? Вы ехали сюда из Врат одни, ночью? Вы что, обезумели?! Проклятье! Вы хоть представляете, чем рисковали?!
— Ничем мы не рисковали! — отрезала девушка. — Мы приехали пару часов назад. Господин градоправитель беседовал с Ткачём и с Грэлтом. — (Лысый старик кивнул: «Было дело».) — Приехали, потому что в городе узнали об этих андэлни из столицы.
— Всё равно! Нельзя вот так запросто разъезжать по дорогам, когда начинается сезон ветров!
— Тем не менее мы здесь. — У неё оказалось совершенно обычное, даже, пожалуй, чуть грубоватое лицо: слишком крупный нос, чересчур тонкие губы. Сиврим почувствовал бы разочарование, если бы не её голос: было в нём что-то от властности великих правительниц древности, звенящая, ранимая сила и уверенность.
Подумал, что не зря решил отказаться от полномочий наместника. Сможет чаще бывать в городе.
— И хватит, — продолжала девушка, — пустой болтовни. Или вы нам не рады? Не пригласите к столу?
Её и градоначальника усадили рядом с лысым Грэлтом (никто другой из-за его характера садиться туда не рискнул).
— Уж не обессудьте, — сказал Хродас, — изысканным ужином мы вас не побалуем.
Опальный дворянин из рода Хакилсов хмыкнул:
— Самое интересное блюдо уже за столом. И если мы снова не прервём господина Вёйбура, он наконец угостит нас чем-нибудь приличествующим случаю. Последними новостями из столицы, соображениями по поводу нашей крепости… наконец, своими планами на будущее.