Комендант мертвой крепости
Шрифт:
И всё-таки…
Если ветры явились раньше, кто скажет наверняка, когда иссякнут? Вдруг вся эта отличная погодка затянется на неделю, на две недели, на месяц?
Поэтому Хродас и пришёл сюда: просчитать вдвоём с Жадюгой варианты.Дверь была открыта, Железнопалый, сняв с крюка светильник, шагнул в полутёмный коридор, продырявленный с обеих сторон полукружьями арок. Откуда-то издалека знакомый голос Жадюги бесстрастно перечислял:
— …двести пятнадцать бочек пива, четыре с мёдом, сто одна с жиром, три бочки соли, сто двадцать пять окороков и полутуш, двенадцать связок сосисок, четыреста восемнадцать головок сыра. Воду храним в каменных цистернах: этажом ниже, под нами, одна из них, и в остальных башнях тоже есть. Две системы водоснабжения и циркуляции, изолированных одна от другой.
— Первая для питьевой воды, вторая — для смыва нечистот и тому подобных надобностей, — уточнил второй, не менее знакомый голос.
— Точно так.
— А что с оружием и доспехами, господин Форэйт?
Хродас не стал дожидаться ответа. Он вошёл в зал, где хранились упомянутые Жадюгой бочки с солью и жиром; здесь же, в углу, притулился широкий стол, за которым камерарий производил свои расчёты. Под столом чернел полированным боком сундук с учётными книгами, чуть поодаль стояли и — смотри ж ты! — мило беседовали дворянчик и «господин» Форэйт.
— С оружием тоже всё в порядке, — проронил Железнопалый. — А с чего это вдруг вы любопытствуете состоянием наших запасов, господин Вёйбур?
— Выполняю свои прямые обязанности, комендант. — Дворянчика появление Хродаса, похоже, ничуть не смутило.
— Не сложноваты ли материи? Жадюга убил уйму лет на то, чтобы разобраться, а вы вот так сразу…
— Надо же с чего-то начинать.
— Ага. — Хродас лениво, снисходительно хлопнул в ладоши: раз, другой, третий. — Похвально, весьма похвально. Ну, начали — и ладно. Идите-ка повникайте во что-нибудь другое, а мне надо заняться с Жадюгой делом.
— Ничего, вы мне не помешаете, я подожду.
Хродас улыбнулся.
Форэйт сделал аккуратный, выверенный шаг вбок.
— Жадюга, пойди посчитай, сколько стрел у нас припасено. Видишь, молодой андэлни интересуется. — И едва только камерарий вышел в коридор: — Теперь так. Слушай в оба уха, второй раз повторять не буду. Начнёшь путаться у меня под ногами — пришибу, как клопа. Без предупреждений, без разговоров. Я дал тебе шанс всё решить по-мирному. Ты не захотел. Считаешь себя умней такого старого хрыча, как я? Ну, сам смотри.
Дворянчик даже в лице не переменился. То ли храбрый чересчур, то ли по-настоящему испугался — поди разбери.
— То есть, — уточнил, — вы мне запрещаете выполнять обязанности, возложенные на меня кройбелсом? — И губы, ствервец, поджал, как будто изо всех сил сдерживается, чтобы не сплюнуть от отвращения. — Не изволите ли в письменном виде…
— Изволю, если сейчас же не заткнёшься, дать тебе подсрачника, чтоб летел отсюда до кройбелса и там слезливо ему обо мне доложил по всей форме, в письменном виде.
Тот ещё сильней поджал губы и уже собирался что-то ответить, когда…
— Послушай, комендант, — сказал Жадюга, который, конечно, никакие стрелы считать не ходил, а стоял в коридоре. — Уточни. Ты запрещаешь мне отвечать на вопросы кройбелсового наместника?
— Я запрещаю тебе подслушивать!
— И всё-таки.
Хродас развернулся и посмотрел в глаза Форэйту. Тот взгляда не отвёл.
— Если это не будет мешать тебе заниматься твоимиобязанностями — делай что хочешь: хоть звёзды считай, хоть сибарухам песни пой. Но сейчас я, комендант Шандала, если ты ещё не забыл, пришёл, чтобы провести ревизию наших запасов. И собираюсь это сделать без посторонних.
«Если один из них скажет про „не посторонний“, пришибу обоих!»
— Всего доброго, господин Форэйт, — дворянчик поклонился Жадюге, — надеюсь, позже мы договорим.
Подчёркнуто не замечая Хродаса, вышел из зала и зашагал по коридору. Проскрежетав, закрылась дверь.
— Тебе что, ветер выдул последние мозги?! Что за дела, Жадюга?!
Камерарий обошёл Железнопалого и сел за стол.
— Я спрашиваю!..
— Он тоже спрашивает, Хродас. И знает, о чём спрашивает. И его прислал сюда кройбелс.
— Да что он может понимать, этот сосунок?! По-твоему, он разбирается в том, сколько чего нужно заготовить, чтобы пережить сезон ветров? Сколько нужно вязанок стрел, болванок для мечей, кожи, чтобы обтянуть рукояти? Рункейр-Молотобоец, даже явсего этого не знаю, а ты говоришь…
— Ты не знаешь, — пожал плечами Жадюга. — А он знает.
— Хочешь сделать из меня дурака?! Откуда, по-твоему…
— Он воевал, Хродас.
— Он во-е-вал! — Железнопалый издал губами подходящий случаю звук. — Скажи ещё, он — бывший тысячник ордена Спокойствия. Ну где он мог воевать, Форэйт?
— Говорят, он пережил осаду Плети Рункейровой.
— Ну да, а я — харранский шаман. — Немного успокоившись, Хродас подхватил трёхногий табурет и поставил рядом со столом Форэйта. — Ладно, давай займёмся делом, время не ждёт.
«Даже если этот молокосос и правда выдержал осаду Плети — что с того?.. Там, у себя, может, он и герой, а здесь пусть знает своё место, намесТничек!»
Следующие несколько дней он не попадался Хродасу на глаза. И к лучшему: ветер крепчал, парни, хоть и привыкли ко всякому, нервничали. Дыры в сетях едва успевали латать.
Хродас, конечно, не упускал дворянчика из виду. От Синнэ он знал, что юнец вместе с алаксаром занялся обустройством Полой Кости, точней, двух её верхних уцелевших этажей, которые Хродас отдал в их распоряжение. На том, что был под полуразрушенным пиршественным залом, алаксар собирался хранить архивы,там же и поселился. Дворянчик со своими спутниками устроился этажом ниже. В первые дни они подыскивали себе мебель и утварь; Хродас велел Форэйту помочь, дать им какую-нибудь рухлядь, что ещё можно починить; «чтоб было чем заняться, может, перестанут мне голову морочить».