Комендант некромантской общаги 2

Леденцовская Анна

В конце концов счастливый момент настал. И когда два спятивших поклонника скульптур, поставив ее на постамент, убрали руки, чтобы задействовать строительную магию камня, мадам в прыжке сиганула вертикально вверх и поползла, как паук, по люстре.

— Ну это уж слишком, нервы мои не железные. Это как же надо нанюхаться, шоб из шикарной леди подручными средствами попытаться сделать деда. Не-не, пошла я отсюда. Кружок «Сделай сам» в психушке и то, наверное, не настолько ненормален. — Опасливо посматривая вниз, где психи втыкали в каменную тумбу перья от подушки, она, оттолкнувшись

от люстры и стены, оказалась у двери и выскочила в коридор.

— Шоб из этой ящерицы туфель понаделали, втравил в историю, эксплуататор. И невидимость не работает в этих цветочных выбросах. Загрязняет атмосферу, нет на него Гринписа. Хотя эти зеленые дуралеи его бы тоже охранять принялись, они всё охраняют, чего уже почти нет. Лучше бы о том, шо еще не закончилось, заботились! — Отбежав достаточно далеко, чертиха пыталась содрать с противогаза перья, но они прилипли намертво. Заметив свое отражение в зеркале, она только за сердце схватилась.

— Весь стиль испортили, паразиты. — Она возмущенно фыркнула сквозь противогаз.

Став гораздо осторожнее после опасной встречи, она вовремя успела заметить лича и компанию.

— Эти, похоже, нормальные. Намордники с очками надели, топают. Испортят мне всё. — Она внимательно разглядывала четверку проходящих через зал, сама прячась за резной колонной. — И этот туманчик зелененький. Мама моя, шоб мне в Аду в оба крана воду горячую дали, это же лич! Наверное, мне надо на воздух, шо-то мой организм, не пережив такое потрясение, хочет в кустики для променаду.

А группа спасателей между тем обходила дворец, обсуждая происходящее.

— Надо же, как Фельдсон замуж хочет. Гости на свадьбе, нам сказала. И кто ее возьмет с таким гонором? Ей же кого побогаче да знатнее подавай. А у них у самих гонору полно, — качала головой Манефа.

— А Чуха, похоже, куму не любит и готов работать не покладая рук, чтобы только к ней в гости не ходить, — кивнула Мария Спиридоновна. — Так наработал, что всю мозаику разбил и полдвери стесал.

Дворец постепенно очищался от пыльцы. Всех найденных усыпляли привычным способом. Потом, сняв уже порезанные чертихой шторы, волоком перетащили пострадавших к выходу. Благо коридоры были широкие, а пол гладкий.

— А может, там еще кто есть? — встревоженно спрашивала Марья лича, когда он велел выходить наружу.

— Нет. Моя магия не чувствует живых эмоций. — Лич, словно прислушиваясь, постоял на пороге. Чертиха к этому времени покинула здание, а на волокушах из штор рядком лежали два строителя, бытовичка и бригадир.

— Где-то должны еще быть двое строителей, две девочки с бытового и Лисовские с Винни. — Манефа прикинула в уме, кого еще не нашли.

Мужчины ушли по дороге, чтобы перенести к остальным на площадь гномку-природницу, а Марья с Манефой остались ждать, разглядывая спящих и обсуждая, что можно сделать, чтобы привести их не только в чувство, но и в разум.

— Может, у Габриэля есть что подходящее. Я их только разбудить могу, но не думаю, что это безопасно. — Манефа устало пожала плечами. — Весенние дожди начнутся через две недели, а там и до начала лета рукой подать. Не успеем, если что-то не придумаем.

Чертиха сидела на дереве в обнимку с сумкой и, дергая за перья под фильтром противогаза, злобно бурчала:

— Эти мне хотят всё испортить! Или не смогут? А если смогут? Пепелюшко-Подкотельные не сдадутся! Я вам войну объявлю, я вам мешать буду! Всё так миленько было, полная стройка всё разрушающих психов. А теперь эти. И с ними лич! Надо быть очень аккуратной, надо не попадаться и мешать издалека.

Рорх с Габриэлем принесли гномку и тоже включились в разговор на тему приведения народа в чувство.

— У меня есть экспериментальный образец, — задумался Габриэль. — Но я его делал для совсем старого дедули в полном маразме. Родня очень хотела узнать, в какой банк он ценные бумаги гномских шахт положил. Чтобы забрать из сейфа, надо знать место, иметь ключ-активатор и родовой медальон. А у них только медальон и был. Дедок из маразма вышел минут на двадцать, правда, им так ничего и не поведал. Ругался и сказал, что из завещания всё узнают. Но давать надо в бодрствующем состоянии, не во сне. Причем у них не маразм, а галлюцинации. Вероятность, что отпустит совсем, — процентов восемьдесят.

— А остальные двадцать? — испугалась Мария Спиридоновна.

— Что тоже минут на двадцать отпустит, а потом опять накроет, — подумав, прикинул алхимик.

— А если как-нибудь совместить два состава и усилить? — Марью уже била крупная нервная дрожь. Она трясущимися руками вытащила из немажоськи какую-то большую тряпку. Тряпка оказалась очередным одеялом, и она в него завернулась как в кокон.

— Такие эксперименты надо проводить в лаборатории. Я в принципе сразу смогу с точностью до процента оценить предполагаемый эффект, но, чтобы это осуществить, нужна целительская магия, а наш единственный целитель тоже в плачевном состоянии. И лаборатории у нас нет.

Чертиха на дереве перестала щипать перья и, не веря собственному счастью от услышанного, просто готова была прыгать от восторга. Но счастье ее было недолгим.

— Не единственный! — вдруг вспомнив рассказ Пантелеймона, воскликнула Марья.

— Чего? — Манефа удивленно смотрела на вдруг переполнившуюся решительностью подругу.

— Целитель не единственный — точнее, магия целителя! Марк Радимирович, Пантелеймон говорил, как вы Нюше с родами помогли. У вас целительская магия выходила, не зеленая. — Марья с надеждой смотрела на лича.

— Во-первых, смешанная, во-вторых, это не до конца изученный феномен. Когда я помогал выусням, я не собирался лечить. Нюша была в порядке, просто нервничала и боялась. Я хотел убрать эмоции, но получилось еще и обезболить, облегчив роды. Не факт, что сейчас у нас что-то выйдет. — Рорх, как всегда, был сама рассудительность.

Но Марью уже несло, видимо на нервах от переживаемого.

— А что, есть другие варианты? Перетащить всех к выходу и ждать, пока очнутся? И дождика через две недели, чтобы прибил эту пыльцу? Но можно ведь попробовать? Можно? — Она чуть не плакала. Зеленый туман обнял ее и словно погладил.