Комендант некромантской общаги 2
Шрифт:
На бедного волосатика жалко было смотреть, его уже распирало от желания высказаться и паники в связи с таким опасным, явно чертоубийственным планом. — Ну говори уже, — разрешил бывший комендант, понимая, что тот уже не может молчать.
— Я не хочу! Я утону и не пролезу! Или пролезу и застряну — и утону! — Черт вскочил и в смятении забегал вдоль желоба с водой.
— Так, дыши и попробуй успокоиться, а я пока посмотрю. Другого выхода отсюда всё равно нет. Ты же не хочешь сидеть тут? И не утонешь, бутылку заткни — и она удержит тебя на поверхности, если что. Пустая бутылка с воздухом хорошо плавает, — выдал
Лететь пришлось недолго: всего полметра — и он вылетел с другой стороны в соседнее помещение. Оно было больше похоже на столовую. Вода, кстати, уходила под пол, а у противоположной стены опять появлялась снаружи и утекала в стену в такой же проем. Из столовой в разные стороны вели две двери. Посередине стоял длинный стол в окружении стульев. Дальше Петр Егорович осматриваться не стал, опасаясь, что оставленный без надзора черт напридумывает себе всяких ужасов и с ним станет совсем невозможно договориться.
Когда он вернулся в зал с колоннами, чертик сидел на корточках рядом с дырой и, макая лапу в воду, тут же отдергивал ее с брезгливым видом. Мокрая и холодная вода не в качестве питья ему совсем не нравилась.
— Пошли давай, там только полметра пройти по желобу с водой. Высота везде одинаковая, а за стеной что-то типа пустой столовой с двумя дверями. Я дальше не смотрел, но перспектив явно больше, чем сидеть здесь, — с энтузиазмом поделился призрак увиденным с чертом.
У Венцеслава, конечно, мелькали подозрения, что этот прозрачный алкоджинн способен его обмануть, но тут в зале оставаться ему тоже не хотелось. Набравшись решительности, он храбро ступил в воду, завизжал, поскользнувшись на каменном дне, вцепился в бутылку и, побарахтавшись, смог встать. Воды оказалось ему по грудь, и он, крепко прижимая к себе плотно заткнутую бутылку, осторожно полез в дыру.
Пять минут спустя счастливый Венцеслав Авраам Франц Рудольф Пепелюшко-Подкотельный с видом возвращающегося из дальнего плавания моряка вступил на сухие плитки нового, не исследованного еще помещения. Впрочем, плитки пола сразу сухими быть перестали: с мокрого черта вода стекала ручьем. А еще на стенах с появлением мохнатика вспыхнули светильники. Правда, некоторые, помигав, погасли, но штук пять оставшихся давали нашим приключенцам достаточно света, чтобы увидеть, как на столе появляются блюда с едой, а в центре на подносе возникает небольшой серебряный кувшинчик с узким горлышком. Он был украшен резьбой и красивыми вставками из цветной эмали.
Чертик со всех ног кинулся было к столу, но потом остановился, подозрительно разглядывая неизвестно откуда взявшееся изобилие.
— Это ты намагичил? — требовательно спросил он привидение.
— Нет, но не забывай, что я тебя сюда привел, а тут еда. Это ведь было одним из твоих желаний! Так что тебе не мешало бы со мной рассчитаться, — заявил Петр Егорович, досадуя, что не сможет, в силу своей прозрачности, съесть ни крошки.
— Это хорошо. Значит, можно есть, — изрек довольный черт, залезая на стул, а потом оттуда на стол. Как всегда, логика у него была странноватая.
— Тебя мамочка не учила, что нельзя залезать на стол с ногами? — попытался усовестить дорвавшегося до еды обжору призрак.
— А как я до еды дотянусь? Стол явно для громадин делали, —
Петр Егорович понял, что спорить с этим паразитом — себя не уважать, и решил проверить, куда ведут находящиеся в комнате двери. Высунувшись из двери с одной стороны, он озадаченно уткнулся взглядом в спину какой-то здоровой статуи с крыльями. Черный монолит находился как раз за дверью, перегораживая дверной проем, и вызывал только вопрос: зачем?
Пожав плечами, призрак пересек комнату и, пытаясь пролететь сквозь противоположную дверь, тут же впечатался в нее лбом с гулким и звонким «бум».
Раздавшееся громкое ржание развалившегося на столе и довольного жизнью черта подвело итог его неудавшегося проникновения.
Меховой обалдуй возлежал, как восточный владыка, на скатерти, подпихнув под голову каравай хлеба. В лапах он держал хорошо зажаренную птичку и обгладывал ее с выражением неземного наслаждения на морде.
— Джиннорог ты теперь! — пакостно хихикал он, тыкая пальцем в раздосадованное привидение.
За те десять минут, что призрак осматривался, эта прорва в виде мелкого представителя рода рогатых Пепелюшко уже успела слопать половину еды и явно не собиралась останавливаться на достигнутом. Причем ел чертик по всем известному принципу своей мамули: «Шо не съем, то понадкусаю. Может, с собой завернут за-ради экономии харчей». Так что стол, бывший ранее красиво накрытым, с разложенными приборами, теперь напоминал место Мамаева побоища. Было непонятно, что где валялось и чьи это останки лежат вперемешку. Шкурки от цитрусовых плавали в подливе с остатками тефтелей; пирожки были безжалостно покусаны или разодраны пополам, явно с целью узнать, какая в них начинка; стол усеяли оторванные ягоды винограда; супница была наклонена набок, и из остатков супа торчала полусъеденная рыбина, которая до этого мирно лежала на соседнем блюде, украшенная дольками лимона.
— Я, конечно, подозревал, что черти недалеко ушли от свиней в плане пищевого поведения, но даже не догадывался, что вы их переплюнули в этом вопросе. — Петр Егорович брезгливо поморщился.
Венцеслав понял из этого только то, что он кого-то там переплюнул в своем поведении и, значит, очень крут. Придя в благодушное настроение, сытый черт решил сделать что-нибудь и для джинна. Взгляд нашел на столе кувшинчик, и лапы тут же его заграбастали. Нюхнув содержимое, чертик перекосился. В кувшинчике и правда было что-то алкогольное, но, похоже, крепость там была запредельная, а еще намешано каких-то специй.
— Я тут это… вот, — продемонстрировал он призраку кувшин. — Там выпивка, но какая-то странная.
Петр Егорович сунул голову в кувшин. Как всегда, пить из другой посуды не получалось.
— Ну, наливай в счет долга. Маловато, конечно, но хоть так, — скомандовал он черту.
Мохнатик пожал плечами и вылил всё содержимое в бутылку псевдоджинна.
Петр Егорович принюхался. Из родного сосуда доносился шикарный запах крепчайшей выпивки.
— Перцовка? Нет, вроде лимоновка. Да какая разница! — И бывший комендант, выдохнув, нырнул в бутылку, наполненную неизвестным пойлом. Вылетел он оттуда буквально через секунду. Красный, как вареный рак, с выпученными, но уже блестящими глазками.