Комфорт гарантируется
Шрифт:
Наркотики находились в сумках задержанных. Все они были препровождены в следственный изолятор.
Часть третья Тяжелая артиллерия
1
Заместитель генерального прокурора Константин Дмитриевич Меркулов возвращался в родную контору в крайне раздраженном состоянии.
И тому были причины.
В данный момент Константин Дмитриевич ехал с совещания руководителей силовых ведомств.
Тема совещания — «Усиление мафиозного влияния в Приморском крае».
И дело было не в том, что лично Константин Дмитриевич испытывал какую-либо неприязнь конкретно к Приморскому краю. Ничего подобного.
К Приморскому краю Меркулов относился точно так же, как и к любому другому региону.
Дело было в том, что именно в это время в Генеральной прокуратуре скопилась куча других дел.
И все они были важными.
А теперь придется все лучшие силы бросить в Приморье. Указания на этот счет были вполне однозначными.
Раздражение усиливалось еще и тем, что косвенно именно Меркулов заварил всю эту кашу. Разумеется, не сам, а с подачи своего помощника Александра Борисовича Турецкого, которого в свою очередь надоумил Вячеслав Иванович Грязнов.
Не то чтобы о криминальной ситуации в Приморском крае до этого момента в Москве никто не слышал.
Слышали, и еще как.
Но ведь всегда же бывает последняя капля. И в данный момент такой каплей явилось выступление Константина Дмитриевича Меркулова.
А как говорится, назвался груздем — полезай в кузов.
Так что удивляться тому, что расхлебывать всю эту кашу поручили именно Меркулову, особенно не приходилось.
Разумеется, расхлебывать будет не он один. Руководители всех ведомств пообещали свою самую горячую поддержку и тому подобное.
Но ведь дело-то в том, на кого ложится основная часть работы.
А она ложилась именно на Генеральную прокуратуру, а если быть точнее — на Меркулова Константина Дмитриевича.
«Что-то я подустал, — думал Меркулов, разглядывая в окно машины пробегающие мимо дома с кричащими вывесками. — Может быть, мне пора на пенсию?»
Излишне говорить, что ни на какую пенсию Константин Дмитриевич уходить не собирался. Брюзжать про себя насчет пенсии или, на худой конец, отпуска было его обычной привычкой.
И если сам себе Меркулов до конца не отдавал в этом отчета, то его помощник Александр Турецкий был об этой привычке своего непосредственного начальника прекрасно осведомлен.
«Нет, ну кого я туда направлю? — продолжал про себя буйствовать Константин Дмитриевич. — Если все действительно настолько серьезно, то придется ехать Турецкому. А у Турецкого сейчас в Москве три дела. Черт знает что!»
Меркулов набрал номер своего помощника:
— Александр Борисович, ты на месте?
— Привет, Костя, — услышал он жизнерадостный голос Турецкого. — Почти на месте.
— Что значит — почти?
— В данный момент я нахожусь в столовой.
— Приятного аппетита, — мрачно пожелал Константин Дмитриевич. — Я через полчаса буду, так что жду тебя у себя в кабинете. Ты с Грязновым созвонился?
— Так точно. Обещал быть ровно через полчаса. Точнее, уже через двадцать две минуты.
— Ладно, хорошо.
Меркулов положил трубку.
Сразу после разговора с Турецким ему чертовски захотелось выпить чашку крепкого горячего кофе.
«Выпью через полчаса», — подумал Константин Дмитриевич.
Единственным несомненным плюсом наступившего лета стало резкое снижение в Москве количества машин. Да и вообще людей стало меньше.
Многие уехали на дачу и в данный момент поедают там клубнику.
Константину Дмитриевичу тоже захотелось на дачу.
Хотя копать землю в этом году ему уже не придется.
«Вот-вот, — подумал Константин Дмитриевич, — да и на дачу, скорее всего, поехать тоже не получится. Если так и дальше пойдет, то вообще придется проторчать в Москве все лето».
Машина затормозила на светофоре.
Справа от нее остановился троллейбус.
И хотя Меркулов знал, что, стоит ему поднять голову и посмотреть на пассажиров в троллейбусе, все они, как один человек, уставятся на него, он все-таки поднял голову.
Константин Дмитриевич оказался прав.
Пассажиры троллейбуса смотрели на него с необъяснимым унынием.
Когда Меркулов быстрым шагом вошел в собственную приемную, Александр Борисович со своим закадычным приятелем Славой Грязновым были уже там и оживленно о чем-то разговаривали.
— Все в сборе? — мрачно поинтересовался Константин Дмитриевич.
Вячеслав Иванович, не говоря ни слова, развел руки в стороны. Очевидно, его жест означал: а неужели не видно?
— Заходите, — все так же мрачно пригласил их Меркулов. — Кофе все будут?
Грязнов снова развел руками.
На этот раз жест означал: а то как же? Конечно, все.
— Ты что, Слава, язык проглотил, что ли? — подозрительно поинтересовался Константин Дмитриевич, проходя в кабинет и усаживаясь за свой стол. — Или разговор шел обо мне?
— О тебе, Костя, — согласился Грязнов. — Мы с Турецким спорили, какой твой любимый цвет.
— Не знаю. — Меркулов пожал плечами. — Не задумывался. А вы что надумали?
— Я считаю, что зеленый, — серьезно предположил Грязнов. — А вот Турецкий утверждает, что белый.
— Да, проблема действительно серьезная, — кивнул Константин Дмитриевич. — Думаю, надо оставить все наши дела и заняться выяснением именно этого вопроса. Я безумно счастлив, что в рабочее время вы заняты именно этой проблемой.