Комкор М. В. Калмыков
Шрифт:
Едва рассвело, за рекой раздались выстрелы. С шумом, криками дутовцы вступили на лед Урала и через несколько минут ворвались в станицу. Сквозь заграждения кони не прошли. Покрутившись под огнем туда-сюда, белоказаки ретировались.
Минут сорок галдели, спорили в заречной голоствольной роще. Вторично пыталась прорваться конница в станицу — не вышло, и дутовцы двинулись на приступ Магнитной в пеших порядках.
«Дело — швах, — отметил Калмыков. — Эта саранча везде пролезет, все заслоны сомнет. Шестеро на каждого из нас»…
— Всем отходить к штабу! — разнесли связные приказ командира. Группами и поодиночке бойцы начали стягиваться к обширной усадьбе Починского. Собрались не все.
— Занимай круговую оборону! Стрелять только наверняка. Вплотную приблизятся — ударим в штыки.
А казаки рядом, некоторые даже взобрались на крыши соседних домов. Этих сразу не заметил, спохватился, когда просвистевшая над ухом пуля едва не сбила с головы фуражку.
— Ложись, Ленька! — крикнул ординарцу.
Плюхнулся и сам, но все же успел засечь того, кто охотится за ним. Прицелился. Выстрелил.
— Теперь и других поскидаем! Помогай, Ленька!
Твердая воля командира сделала дело. Оборона наладилась. Здорово выручили и пулеметчики, все еще державшиеся на колокольне. Эх, и сейчас бы секануть им по той вон полусотне пластунов. Почему медлят? Вместо ожидаемой очереди с колокольни донеслось:
— Наши! Наши едут! Подвод уйма. Ура-а!
Отрезвели дутовцы. Драться пеша охота пропала, бросились к покинутым коням. Смекнули: верхами от погони уходить легче.
— Вернемся еще, магнитские! — говорили на бегу станичникам. — Не одумаетесь — спалим, перебьем до единого!
Вскоре станица притихла. Саней, действительно, подкатило немало, да прибыли на них не каширинцы и даже не кирсинцы, а крестьяне с мешками зерна: на мельницу им в самое неподходящее время приспичило. Другой может и не сдержался, при встрече отругал бы возчиков на чем свет стоит, а Калмыков обратился к ним с иными словами:
— Спасибо, мужики, что с самой нужной стороны и в самый ответственный момент заехали. Но теперь не обессудьте: вперед не пущу и обратно тоже. Стойте здесь, действуйте уж до конца своим видом.
…Замерли люди в секретах, напряженно вглядываясь в заснеженную степную даль. Там в любую минуту могли вновь появиться дутовцы. Даже обычно шумливые пулеметчики присмирели. Все понимали серьезность положения. И больше всего, хотя и не признавались друг другу, ждали своих.
…Смеркалось. Шел седьмой час вечера. Неожиданно из ложбинки, прямо под носом белоказачьих разъездов, вымахнули наверх двое конных и, оставляя за собой клубы снежной пыли, понеслись к станице, напрямую к дому Починского.
Богоявленцы молча всматривались, держали наготове оружие и, лишь когда кавалеристы оказались метрах в ста пятидесяти, признали в них тех, кого минувшей ночью проводили за подкреплением в Кирсу.
— Почему одни? — строго спросил Калмыков.
— Плохо в Кирсе было, Михаил Васильевич. До самого полудня уговорить не могли. Только когда Каширин, белоречане и юрюзанцы подошли, решили и они выступать. Минут через двадцать будут. И орудие даже есть!..
…Из боев отряд Калмыкова не выходил почти весь апрель. Былая разобщенность, несогласованность в действиях с соседями были преодолены. Успех проводимых операций принес радость победы.
Начальник Уфимского губернского штаба БОНВ комиссар округа Эразм Кадомцев так характеризовал события тех дней:
«Доношу об успехах уфимского народного вооружения в борьбе с Дутовым.
Главные силы шли на Верхнеуральск через Вязовую, Запрудовку, Белорецк… Обходное движение — Богоявленский завод, Авзяно-Петровский, Магнитная.
На Верхнеуральск пошли дружины заводов Симского, Катавского и Белорецкого округов с уфимскими отрядами под командованием большевика-каторжанина Михаила Кадомцева. На Магнитную пошли Богоявленский, Авзяно-Петровский отряды под командой Калмыкова.
Первые бои были под Верхнеуральском. Казаки хорошо одеты, вооружены, с большим числом офицерства. В боевые линии меньше тысячи ни разу не высылали, боевого припаса имели всегда в излишке. До решительного перевеса боевых успехов на нашу сторону масса казачества стояла на стороне Дутова. Одиночки-бедняки переходили все время на нашу сторону. Разведка в некоторых станицах была почти невозможна.
Район Магнитной станицы… был под особенным нашим вниманием.
…Последние бои были для нас удачны, благодаря длительной и упорной подготовке, правильно выработанного плана и умелого командования тт. Кадомцевым и Калмыковым. Главный удар нами был нанесен в семичасовом бою под Верхнеуральском, а окончательно надломлены дутовцы в момент их отступления неожиданным нападением богоявленцев из-под Магнитной» [2] .
2
Вперед, 1918, 28(15) апр.
Успешно развивались боевые действия и на других направлениях. Привлекая на свою сторону беднейшее крестьянство и трудовых казаков, красные отряды очищали от мятежников станицу за станицей. Вслед за удачами военными завоевывались и победы в борьбе за советизацию тех, кто десятилетиями были верной опорой и строя, и войска царева. На исходе первой недели широких наступательных действий В. К. Блюхер, возглавивший штаб восточных отрядов, действующих против Дутова, информировал Екатеринбург:
«Троицк закреплен за революционными войсками, которые восстановили путь между Троицком и Челябинском. Революционные войска продвигаются вперед с целью разбить остатки дутовских войск…
Революционными отрядами наложены контрибуции на станицы: Кичигинскую — 75000 рублей и Нижне-Увельскую — 50000 рублей, из них большая часть отдана в станичные Советы, а часть взята на содержание отрядов.
При восстановлении пути между Нижне-Увельской и Троицком работали казачьи подводы в количестве около тысячи… Станицы выражают свою покорность революционным войскам.
Троицкий Совет казачьих депутатов слился с Советами крестьянских, рабочих и армейских депутатов и требует от казачества Троицкого уезда выдачи оружия и боевых припасов. Требование выполняется. Фронтовые казаки организуют свои исполнительные комитеты и выражают полное доверие Советской власти».
Это сообщение 19 апреля 1918 года было опубликовано в «Известиях Уральского областного Совета рабочих, крестьянских и армейских депутатов и Екатеринбургского Совета рабочих и армейских депутатов», а неделю спустя в той же газете появилась и оперативная сводка от 22 апреля за подписью В. К. Блюхера об окружении и разгроме советскими войсками дутовских банд. В ней говорилось, что Дутов отступил из главной своей базы станицы Краснинской с отрядом, в рядах которого насчитывалось 250 офицеров. Командиры четырех советских рабочих дружин, установив связь с Верхнеуральскими красноказачьими отрядами братьев Кашириных, преградили пути отхода мятежному атаману.
В конце месяца Калмыков из станицы Полтавской с большим трудом дозвонился до главного штаба и что есть мочи прокричал в трубку:
— Продовольствия нет. Фуража тоже. Передвижение из-за распутицы невозможно. Как быть?
— Тише, оглушите, — донеслось в ответ. — Преследование прекращайте. Оно уже бесполезно. Дутов с горсткой телохранителей позорно бежал в степи Тургая. Екатеринбург посчитал наши задачи выполненными и приказал отрядам возвращаться по местам. Направляйтесь и вы на свой завод…