Коммуналка (сборник)
Шрифт:
Родители ревновали меня друг к другу. Я была для них единственная и неповторимая. Они уже забыли, что пытались поторопить меня.
– А, – сказал папа, – лейтенанты и майоры. Придумали тоже, девчонок заставлять учить строевой устав.
– Отстань, Сергей, для девочки главное – хорошо выйти замуж. Вся эта ее кибернетика и математика – дело второе, – ответила мама, – Ира, мы уходим!
Хлопнула входная дверь.
Теперь можно заняться боевой раскраской. Сегодня у нас три пары на военной кафедре.
Так,
Первая пара – майор Сапронов, современная военная доктрина. Жуть.
Вторая – Капитан Советский Валерий Иванович. Практикум на ЭВМ Минск-32. Терпимо.
Третья – Современные языки программирования. PL1. Старлей Ерохин. Витюша. Хорошенький, вечно смущающийся выпускник академии. Душка!
Собственно, ради этой третьей пары я и стараюсь.
Каждый раз, когда я, хлопая наклеенными ресницами и глядя в пол, прошу его повторить мне, бестолковой, он краснеет, путается в словах и роняет мел. А группа, даваясь от хохота, сползает потихоньку под парты.
На занятия я не опоздала. У меня своеобразные отношения с этой категорией, называемой время. Даже если выйду на двадцать минут позже обычного, все равно притащусь первая. Все бы ничего, но, когда иду на свидание, приходится гулять где-нибудь в досягаемости моего взгляда от назначенного места. И соблюдать маскировку.
Группа собралась на построение в коридоре военной кафедры. Пятнадцать девчонок и три парня. Смех!
Майор Сапронов как всегда отправил «студента Балихина с безобразной стрижкой» в парикмахерскую. Попугал нас тем, что в прошлый раз студентка Чесменская из второй группы увезла по рассеянности секретную тетрадь домой. А ее могли украсть шпионы! Потом разгромил американских империалистов, поведал нам историю советско-кубинского военного сотрудничества и отпустил, сказав, что пары старлея Ерохина сегодня не будет.
Я расстроилась. Сегодняшнюю мою раскраску Веруня оценила на пять с плюсом.
Веруня что-то так долго копалась в раздевалке, что мне пришлось расстегнуть пальто, чтоб не упариться. Я стояла в холле института у ступенек военной кафедры и читала объявления на информационных стендах.
Вдруг кто-то окликнул меня. Я подняла глаза. Это был… Нет, не старлей… Капитан Ерохин. Он был в парадной форме. Хорошо, что этот польский флюид скрыл мой появившийся румянец.
– Приходите сегодня в клуб офицеров Академии Фрунзе, – прошелестел он. А мне показалось, что он прокричал, чтоб все услышали.
Я не могла вымолвить ни слова…
– Придете? Я Вас буду встречать у входа в семь.
Я кивнула головой. Хорошо, что в этот момент наконец-то появилась Веруня и, подхватив меня под руку, потащила на улицу…
– Привет, радость моя, – сказала я самой себе, глядя в зеркало в ванной. Не люблю рано вставать, но сегодня я принимаю зачеты на кафедре Кибернетики. Значит, в десять я должна быть уже в институте. Мои студенты знают, что все зачеты и экзамены
Стоя под душем и мурлыкая «…единственная моя, с ветром обрученная…», я раздумывала, чтобы такого подарить Веруне на серебряную свадьбу. Нет, подарок с мужем мы уже купили, но я хотела подарить еще что-то такое, чтобы только мне и Веруне было понятно и весело.
И вдруг меня осенило – чайник! Конечно же, заварочный чайник. Как это я сразу не сообразила.
О, этот чайник. Рисунок на его выпуклом боку мне запомнился на всю жизнь. Это были два алых мака. И пчела, зависшая над ними.
– Пчела-наркоманка, – сказал мой сын, когда я рассказывала ему эту историю…
Это чайник мы покупали вдвоем по дороге в институт. Веруня только что вышла замуж, и это была ее первая покупка в «семью».
Мы долго бродили в посудной секции и, видно, так надоели продавщицам, что одна из них принесла из подсобки этот чайник.
– Это и «битого» сервиза, – сказала она, – Английский. Продаем по отдельности то, что осталось цело. Берете?
– Сколько? – спросила Веруня.
– Рупь девяносто пробивайте. Касса в обувном отделе…
Продавщица протянула Веруне кулек грязно-серой оберточной бумаги.
– Веруня, дай я понесу, – предложила я, – ты ведь все равно разобьешь.
– Нет, – Веруня прижала к себе чайник, как ребенок прижимает игрушку, чтоб никто не отнял.
Я хорошо знала Веруню. У нее постоянно ломались каблуки, рвались цепочки и терялись кошельки в несметном количестве. Это была не безалаберность. Это была милая девичья рассеянность, которая украшала Веруню, заставляя ее вскидывать удивленно свои красивые бровки. Еще бы! Как здорово сломать каблук, зная, что кавалер понесет тебя на руках. Или подарит новую цепочку с кулончиком, взамен утерянной.
Итак, чайник был уложен на дно болоньевой сумки с конспектами, и мы вышли из магазина. До начала лекций оставалось еще часа полтора, и мы шли, не торопясь, и «продавали глаза», останавливаясь у каждой заинтересовавшей нас витрины.
В этот день ректору вздумалось выставить вахтера у входа в институт, чтоб проверял студенческие билеты. Я предъявила свой, лежавший у меня в кармане, и прошла в вестибюль. Какое-то разноцветное объявление привлекло мой взгляд, и я подошла поближе, чтобы прочитать его.
В это время за моей спиной раздался характерный звук разбившейся посуды. Я поняв в чем дело, я обернулась, едва сдерживая улыбку, чтобы не обидеть подругу.
В дверях института Веруня собирала то, что лишь минуту назад было изящным чайником из английского сервиза.
…Я выключила душ. Сделала из полотенца тюрбан и вышла из ванной. В этот момент зазвонил домофон. Сняв трубку, я услышала голос водителя, который приезжает за моим мужем по утрам: «Ирина Сергеевна, докладываю, машина у подъезда. Товарищ генерал может спускаться».