Коммуналка (сборник)
Шрифт:
Мобильник зазвонил так неожиданно, что я выронила фен из рук.
– Да, я слушаю…
– Пташечка моя… – это был Петька, – сколько ж мы не виделись… Ласточка моя! Ты сегодня занята?
Такого я, признаться, не ожидала.
– В принципе, у меня сегодня день свободный, только статью или рассказ написать надо.
– Так ты у нас писатель?
– Нет, я журналист в глянцевом журнале.
– Ну, ты – важная птица. А ты знаешь, откуда я тебе сейчас звоню? Ну, догадайся!
Я не стала изобретать велосипед и сказала наугад:
– Не-а, гораздо ближе! Из теплого клозета на своей даче! Здорово, да-а?
Я чуть телефон не уронила.
– Представляешь, теплый клозет на пленэре.
– Не представляю.
– Вот я тебя сегодня и приглашаю посмотреть. Жену с сыном отправил в Сочи, в санаторий, свободен, как ты, моя Птаха. А ты свободна?
– Как вольный ветер, где встретимся? – рассказ сам шел мне в руки.
Когда я вышла из метро, первое, что сияло, блестело и растекалось в улыбке, был Петька Звонарев.
– Вот, позавчера только новую взял. Рено Меган 2. Последней комплектации, – он ласково погладил машину по капоту А шевролюшка моя свое отбегала.
Потом вытащил из машины букет роз: «Это тебе!». И поцеловал меня в щечку, как второклассник.
– Едем? – он открыл передо мной дверь.
– От винта, – бодро сказала я. И мы тронулись.
Наблюдая за пейзажем, я поняла, что мы выехали на Калужское шоссе.
– Только не гони, пожалуйста, – попросила я его, посмотрев на спидометр.
– А ты – модница, как и была. Гдей-то валенки такие отхватила, расписные.
– Это дизайнерские.
– Да хоть как назови, я б своей извилине тоже купил.
– Кому?
– Это я жене прозвище такое дал. Есть у нее извилина в голове, да и то одна, – он загоготал.
Я хмыкнула, подумав, не слишком ли я храбро рванула в это путешествие.
Петька притормозил и свернул в дачный поселок. А я с ужасом прочитала цифры на столбике – 187 км. Хочу домой!
Мы остановились у третьего дома от шоссе. Достаточно большой участок, сосны кое-где. Сарай Баня. И…теплый клозет. Петька подвел меня к нему и предложил опробовать.
– Потом, – сказала я, – пока погуляю, воздух хороший.
За всем за этим я не заметила, что из окон дома за мной внимательно наблюдает пожилая женщина. Как только Петька приблизился ко мне и протянул руку к моей щеке, с воем и визгом из дверей дома выскочила вышеописанная дама с тефлоновой сковородкой в руке.
– Мама! А вы откуда взялись?
– Откуда? Тебя, шельмеца, караулить приехала, – и она с чувством огрела Петьку сковородкой по тому месту, на котором сидят в теплых клозетах.
Метросексуалами здесь не пахло.
А я развернулась и бросилась вон с участка, не желая получить сковородкой по голове.
ТЕФАЛЬ! ТЫ ВСЕГДА ДУМАЕШЬ О НАС!
Выскочив на шоссе, я стала голосовать. На мое счастье шел междугородний Икарус «Калуга –Москва». Шофер попался добрый, притормозил
Уже сев и заплатив кондуктору, я обернулась и увидела, что Петька пустился за Икарусом вдогонку. Шоссе было достаточно свободно. И что тут началось! Формула 1 отдыхает.
Он пытался перегородить автобусу дорогу, чтобы изъять меня и вернуть.
Женщины и дети в автобусе завизжали.
Мужики! – закричал шофер, – я остановлюсь, тока выйдем все сразу, шоб этого водилу охолонуть маленько.
Икарус остановился, мужчины, сидящие в автобусе, надели шапки и вышли вслед за шофером. Петька был похож на молоденького петушка с бройлерной фабрики. О чем они там говорили нам не было слышно, но только петушок сник и гребень его съехал на бок, как та корона у лысого царька из мультфильма «Вовка в Тридевятом царстве».
Мужики обступили Рено, подхватили его на руки и аккуратно спустили в глубокий кювет. Достать его оттуда можно было только краном.
«Это я, твоя Птаха». Какой ужас!
Мужчины сели в автобус, похохатывая и переговариваясь. А небо становилось все темнее и темнее. В Москву мы въехали, когда совсем уже стемнело.
Два дня я сидела дома, приходя в себя и работая над рассказом. Так и сделала, как Жарков сказал – приврала маленько, юморком разбавила и Воробьевыми горами на день влюбленных все закончила. Петька больше не звонил.
Рассказ у меня приняли с первого захода. И он пошел в набор. А сегодня, как обычно, вернули диск и распечатку с подписью главреда. И почувствовала себя какой-то опустошенной. У меня всегда так, как статью или рассказ сдам.
Я стояла, перевесившись через парапет на набережной около бывшего СЭВа. Крутила в руках файл, в котором был CD и распечатка рассказа с подписью главреда «в печать». Молоденький ГАИшник посматривал на меня с опаской, уж не утопиться я решила. Я показала ему язык. Он покраснел и отвернулся.
В это время зазвонил телефон. Это был Сашка Жарков.
– Лапусь, ты где?
– Напротив МЭРии на набережной строю ГАИшнику глазки.
– Паспорт у тебя с собой?
– С собой, а зачем он тебе?
– Стой, где стоишь, через пять минут я подъеду, я совсем рядом.
И я увидела, как с Нового Арбата спускается к мосту Сашкин Ситроен, цвета клюквы с металликом.
Сашка подъехал, вылез из машины, вытащил огроменный букет роз.
– Знаешь, – сказал он, – Пташкина – это несерьезная фамилия для журналиста. Будешь Жарковой.
– Это что? – спросила я с ощущением, словно проглотила эскимо целиком.
– Это предложение руки и сердца.
– Тогда подожди минутку, пожалуйста.
Я повернулась к набережной, опять облокотилась о парапет и потихоньку отпустила файл с диском и распечаткой. Он быстро съехал в воду, моментально наполнился и пошел на дно. Этого рассказа мне не было жаль.