Коммунизм как реальность

Зиновьев Александр Александрович

Существует целая неписаная (пока еще) наука коммунального поведения. Многие граждане овладевают ею в совершенстве. Вот что сказано, например, на эту тему в «Записках ночного сторожа». Всякий индивид, желающий получить побольше и повкуснее кусок пирога на пиршестве жизни, должен убедить окружающих в том, что он есть среднеподлое и среднебездарное существо. Этот закон неотвратим. Но есть другие законы, маскирующие этот и модифицирующие его внешние проявления. Представьте себе, в среду советских писателей, художников или ученых приходит человек и говорит следующее. Я – дерьмо. Хотите, я напишу донос. Подпишу лживое письмо, клеймящее диссидентов. Напишу подхалимский портрет Брежнева. Будет такой человек иметь успех? Нет. Но ведь все это делают. И именно благодаря этому имеют успех. Так в чем же дело? Имеется другой закон поведения: в этом обществе бездарность должна принять форму подлинного таланта, подлость – форму добродетели, донос – форму смелости и честности, клевета – форму святой правды. Потому-то индивид должен первое правило достижения успеха реализовать в форме, удовлетворяющей второму. При этом не имеет значения то, что всем известна его натура: он – прохвост. Важно лишь то, что он есть прохвост, отвечающий правилам коммунальности и выглядит согласно этим правилам прилично. Он должен правильно (по правилам!) вести себя формально и быть формально неразоблачаемым в качестве обычного

прохвоста. Далее, всякий индивид начинает сражаться за свой кусок пирога, когда все роли уже распределены, выгодные места заняты, и обладатели их не отдадут их без боя. Может ли индивид ждать, когда его заметят и оценят? Общество старается привить людям «скромность», т.е. внушить им, чтобы они именно ждали, когда их оценят другие. Бывает, конечно, так, что замечают и воздают должное. Но редко. И в ситуациях малозначащих. В важнейших ситуациях действует принцип, выражаемый народной мудростью так: «Под лежачий камень вода не бежит». Индивид обычно знает, что окружающие могут заметить и оценить его достоинства, но сделают свои выводы. А если этих достоинств нет? Индивид должен проявить некоторый минимум активности, чтобы его заметили и оценили формальным образом. Но как? Будет ли он иметь успех, если замахнется на очень многое? Например, если начнет доносить на высших чинов в своей сфере? Нет, конечно. Имеется другой закон коммунальной жизни – закон соразмерности. Индивид согласно этому закону должен убедить окружающих (или хотя бы наиболее влиятельную их часть) в том, что его претензии не угрожают их положению. Если индивид рискнет нарушить этот закон, он должен использовать другой закон из той же категории, а именно – поставить власть имущих и влиятельных лиц в ситуацию, когда они будут вынуждены удовлетворить непомерные претензии индивида. Но это бывает редко. Обычно же наряду с законом соразмерности действует закон постепенности. Индивид должен претендовать на больший кусок, предварительно получив кусок поменьше, привыкнув к нему и приучив окружающих к нему как к вполне заслуженному. При этом его нарастающие претензии выглядят естественной платой за его заслуги. Кроме того, на каждого прохвоста, начинающего свой жизненный путь, найдется другой прохвост, который имеет репутацию еще большего прохвоста. Это – тоже закон: индивиды выталкивают из своей среды выдающихся негодяев, чтобы их собственная негодяйность не была заметна и выглядела как порядочность. И путь начинающего прохвоста должен выглядеть как путь развития коммунистического общества от большего негодяйства к меньшему, т.е. как прогресс. Быть участником прогресса, быть передовым и прогрессивным, – это есть тоже требование к индивидам коммунистического общества.

В моих книгах приведены многочисленные правила коммунального поведения и проиллюстрированы примерами, взятыми из опыта советской жизни. Приведу еще два гипотетических примера, на которых проиллюстрирую некоторые общие положения. Пример первый. Представьте себе некоторую область деятельности, участники которой более или менее одинаковы или во всяком случае сопоставимы. Здесь есть свои выдающиеся фигуры и свои слабые индивиды. Но разница между ними не столь уж велика, все это понимают. Но вот они замечают, что в их среде появляется индивид, который вскоре может очень значительно превзойти их всех. Будут они радоваться этому событию, которое обещает отбросить их на очень низкий престижный уровень? Конечно, нет. Они будут огорчены и будут мечтать о том, чтобы такой индивид не состоялся. Но это их состояние вполне естественно, – вот в чем дело. Правила коммунального поведения вообще естественны. Если этим людям представится возможность без ущерба для себя помешать появлению угрожающего им индивида, они это сделают. Но может ли этот индивид пробиться? Может, если есть другие люди, которые заинтересованы в его появлении в своих личных целях и которые способны охранить его от его коллег, прилагающих усилия, чтобы его не было. Такие случаи постоянно происходят в спорте, в науке, в искусстве и других сферах жизни. Эти другие люди, помогающие индивиду пробиться, тоже действуют по коммунальным правилам. У них свои заботы. В реальной жизни происходит такое сложное переплетение интересов и действий людей, что усмотреть в этом клубке откровенное действие коммунальных правил оказывается возможным лишь в редких случаях. И в целом складывается лицемерная атмосфера дружбы, взаимопомощи, взаимовыручки. Подлинные механизмы поведения людей глубоко прячутся в мешанине действий и слов.

Другой пример. Пусть писатель А написал хорошую книгу. Пусть писатель В есть враг А и хочет причинить последнему зло. Для посторонних наблюдателей он защищает книгу А. Но как? Защищать можно по-разному. Так вот В, защищая А, низводит книгу А до некоего посредственного уровня. Ругать А он не может, это будет дискредитировать В и привлекать внимание к А. И потому В хвалит А, сохраняя репутацию порядочного человека и низводя А до уровня посредственности. В этих условиях В наносит ущерб А нужным для себя образом. Пример этот хотя и гипотетичен по форме изложения, но он не выдуман и весьма характерен. В наше время сравнительно высокой образованности людей вырабатываются удивительно тонкие и эффективные навыки вредить ближнему без какого-либо ущерба для себя, даже с выгодой для своей репутации. Правила коммунального поведения сохраняют полную силу в глубинах нашей жизни, каким бы благопристойным общество ни выглядело на поверхности.

Коммунальное поведение сложных индивидов (т.е. групп людей и групп из групп) сводится к поведению их руководящих органов, а поведение последних сводится к поведению простейших индивидов. Конечно, в связи со сложностью объединений людей, представляемых простыми индивидами, появляются новые правила поведения последних. Однако в общем и целом поведение сложных индивидов аналогично простым. С этой точки зрения, например, Советский Союз в целом поступает так, как средне-характерный советский человек: он ненадежен, лжив, лицемерен, становится хамом, чувствуя превосходство в силе, готов лебезить перед более сильным, и вместе с тем он искренен во всем. На Западе удивляются поведению Советского Союза в лице его руководства. А между тем оно вполне естественно. Эта страна – классический образец коммунального индивида. Здесь совпадение типов поведения отдельных людей, отдельных коммун и страны в целом поистине поразительное.

Коммунальные отношения

Основные коммунальные отношения индивидов суть отношения индивида к группе, членом которой он является, отношения группы к индивиду, отношения между индивидами внутри группы. Производные коммунальные отношения суть, например, отношения индивида к другим индивидам вне группы, индивида к обществу в целом и общества к нему.

Подавляющее большинство индивидов входит в общество не непосредственно, а через группу или иерархию групп. Отношение индивида и его ближайшей группы характеризуется степенью зависимости индивида от группы и степенью зависимости группы от индивида. Первая имеет тенденцию к максимальному увеличению, а вторая – к максимальному уменьшению. Группа стремится создать для индивида такую ситуацию, чтобы все, что он получает от общества, он получал бы в зависимости от группы, и чтобы все, что он может отдать обществу, отдавал бы в зависимости от группы. Группа стремится контролировать поощрения и наказания индивида, его производительную деятельность и личную жизнь. И группа имеет для этого основания и известную силу, ибо это – плата индивида за участие в общественной жизни: повторяю, он участвует в ней как член группы, а не сам по себе. Бывают, конечно, индивиды, которые обладают большой степенью независимости от ближайшей группы. Но это – исключения. К тому же в таких случаях есть какая-то другая нечетко оформленная группа, в которую он фактически входит. Зависимость индивида от группы есть фактически зависимость его от каких-то членов группы, которые выполняют функции контроля группы за этим индивидом. Эти контролирующие индивиды могут меняться в зависимости от ситуации. Но тут есть тенденция к стабильности. Обычно эту функцию выполняет руководитель (начальник, лидер) группы и его официальные или добровольные помощники. Другие члены группы, особенно – конфликтующие с данным индивидом, помогают им. Такой контроль есть вполне естественное и здоровое явление, без которого невозможна целостность группы как коммунального индивида. Люди суть явления природы, а для последней не имеет значения, как расценивают ее кусочки ее необходимые связи.

Индивид стремится ослабить свою зависимость от группы, на что группа реагирует в соответствии с принципом «Незаменимых людей нет». Индивид знает это и обычно держится в рамках меры. Мера нарушается в тех случаях, когда индивид покидает группу или лишь формально считается ее членом. Если индивид не имеет сильной защиты вне покидаемой группы, последняя так или иначе наказывает его. Конфликты индивида и группы обычно кончаются в пользу группы, если индивид не поддерживается извне. Отношения индивида и группы прекрасно изучены на материале отдельных типов групп, особенно – гангстерских банд. Я здесь лишь фиксирую их общие закономерности. Гангстерские группы можно рассматривать как своего рода лабораторные экземпляры, в которых научные абстракции воплощаются с предельной резкостью.

»Коммунальные отношения внутри группы разделяются на отношения субординации и координации. Отношения субординации, суть отношения начальствования и подчинения. Они выражают результат разделения функций управляющего органа и управляемого тела. Конечно, в этих отношениях есть элемент насилия и сами они порой устанавливаются в результате насилия одних людей над другими. Однако в основе насилия лежит добровольность. Подчиненные признают начальство в качестве такового и выполняют его волю, что дает им возможность существовать. Начальство же зависит от подчиненных в том смысле, что его положение и перспективы зависят от поведения подчиненных. Это отношение есть отношение взаимовыгодной зависимости, что обеспечивает прочность общества, базирующегося на таких отношениях. Явления конфликтов между начальниками и подчиненными и стремления нарушить эту форму зависимости должны быть поняты как производные от позитивного аспекта этих отношений.

Отношения начальствования и подчинения есть частный случай отношения господства и подчинения. Особенность их состоит в том, что начальствующие лица здесь избираются или назначаются по закону или обычаю, а не становятся таковыми в силу привилегии рождения, экономического превосходства, физического насилия и других некоммунальных обстоятельств. Конечно, и эти обстоятельства играют роль. Но в исходном пункте их следует исключить, ибо не в них суть дела. Дети крупных начальников, например, имеют больше шансов занять руководящие посты, но начальниками они все же становятся по правилам избрания или назначения, которое признается членами общества в качестве справедливого.

Отношение начальствования и подчинения, очевидно, в самом исходном пункте есть неравенство. Оно в принципе неустранимо, раз существует общество. В силу иерархии групп оно еще более усиливается, ибо ранг социальной позиции начальника растет с ростом ранга руководимой им группы в иерархии групп. Отношение начальствования и подчинения становится одной из основ различных форм насилия в обществе, в котором коммунальные отношения являются всеобщими и поощряемыми. Общий принцип этого отношения таков: социальная позиция руководителя (начальника) выше, чем подчиненного, он представляет большую ценность для группы, чем подчиненный, его вознаграждение выше, чем вознаграждение подчиненного. Этот принцип так или иначе признается всеми, ибо без него нет единства группы. Начальник стремится к максимальной степени зависимости подчиненных от него и минимальной степени зависимости себя от подчиненных. Подчиненные же, естественно, стремятся ослабить степень своей зависимости от начальника и усилить его зависимость от них. Лишь в борьбе тенденций достигается некая нормальная мера. Она постоянно нарушается, ибо общественная жизнь есть живой и очень изменчивый процесс. Но есть средства так или иначе восстановить меру или произвести переформирование индивидов в группы.

Отношения соподчинения (координации, сотрудничества) регулируются такими принципами. Наибольшую опасность для индивида представляет другой индивид, превосходящий его по своим возможностям (по каким-то признакам, существенным с точки зрения социального бытия, – по интеллекту, талантам в области искусства, изворотливости, красноречию, корыстолюбию). Отсюда – стремление ослабить социальную позицию другого индивида; не допустить усиления, если ослабить нельзя; свести усиление к минимуму, если нельзя помешать усилению. Так что обычно встречающаяся двуличность, доносы, клевета, подсиживание, предательство, суть не отклонение от нормы, а именно норма. Тогда как обратные им качества суть исключения. Особый протест у индивидов вызывают случаи, когда их реальные коллеги (сослуживцы) или лица аналогичного социального положения добиваются в чем-то успехов, заметно превосходящих средний уровень (особенно – в среде научных работников, деятелей искусства, в спорте). В этих случаях они прилагают неимоверные усилия к тому, чтобы этого не допустить пли свести успех коллеги к минимуму. С другой стороны, слишком сильное ослабление позиций других индивидов также нежелательно, ибо оно угрожает хлопотами и заботой. Неизбежным следствием рассмотренных принципов сотрудничества является тенденция к осреднению индивидов. Будь как все – вот основа основ общества, в котором коммунальные законы играют первую скрипку. Индивид стремится к максимальной независимости от всех других индивидов и стремится максимально подчинить, по крайней мере, одного-другого индивида. Индивид стремится переложить на других неприятные дела, которые должен делать сам. Если индивид может безнаказанно нарушить нормы морали в отношении других индивидов и ему это нужно, он их нарушает. Если индивид имеет возможность безнаказанно причинить другому зло и ему это нужно, он его причиняет. Если индивид может безнаказанно присвоить продукты чужого труда и ему это нужно, он это делает (примеры этого бесчисленны; взять хотя бы практику присуждения премий, выдачу авторских свидетельств на изобретения, поездки на конгрессы, плагиат). Индивид стремится уклониться от ответственности и переложить ее на других. Перечень таких принципов можно продолжить. Они, в общем, известны каждому из его личного опыта, впрочем – лишь как недостатки других.