Комната страха
Шрифт:
Не стул, а низенькое кресло стояло во втором по счету углу, куда я заглянула, вознамерившись все здесь как следует обшарить. В кресле полулежала Лариса.
Я крикнула мужчин, и двое перенесли ее вместе с креслом к окну. Проверили пульс, подняли веки.
— Обморок? — спросил Красин из комнаты.
— Наверное, — ответили те, возвращаясь. — Жива, самое главное. Сейчас врачи приедут — помогут. Ну и наворочено тут дел!
А я подумала, что никто из них не представляет пока, сколько именно дел здесь наворочено.
Осмотрела манжеты
— Ларочка! — Я с улыбкой пригладила ее волосы. — Сейчас Красин распорядится, и менты пропустят сюда господина Крапова.
Мне показалось, или ее веки на самом деле дрогнули?
— Только, бога ради, — попросила я, опускаясь на пол и приваливаясь боком к ее ногам, — никогда больше не смотрись в темное зеркало…
Эпилог
Я настаивала на ресторане, но Константин чуть ли не силой привел меня в этот бар, расхваливая его до небес, и не ошибся — даже с первого взгляда тут было неплохо. Неожиданно просторное помещение, с десяток столиков вдоль стен, мягкое освещение и солидная, изогнутая дугой стойка темного полированного дерева. Когда мы вошли, звучал джаз, работал телевизор, и бармен, поглаживая усы, отсалютовал нам рукой, как старым и добрым знакомым. Публики собралось немного. Вечер, правда, был еще не в самом разгаре.
Костя подвел меня к стойке и подержал за пальцы, пока я усаживалась на высокий, с вращающимся сиденьем стул. Сам остался стоять, чтобы быть ко мне поближе.
Не спрашивая, бармен из блестящего миксера наполнил густой рубиновой жидкостью два высоких бокала, бросил в каждый по кубику льда и черной черешенке и ловким движением кисти с удивительной точностью отправил их к нам по гладкой поверхности стойки. В ответ на благодарность важно качнул головой, прищурив маленькие добрые глазки, и шевельнул усами:
— На здоровье.
— «Карменсита», — ответил Константин на мой вопрос о названии коктейля. — Селедочки бы к ней…
Я рассмеялась — такой у него сейчас был наивный и вместе с тем уверенный вид.
— А в самом деле, поесть здесь нам удастся?
— И очень вкусно, — обнадежил он. — Только заказать надо заранее. Чего изволите?
— Мя-аса! — изволила я. — Большой кусок хорошо прожаренного мяса. С острым соусом, специями и зеленью. А гарниром пусть накормят здешнего кота.
Бармен зааплодировал мне, похлопал кончиками пальцев одной руки по ладони другой и прошептал что-то на ушко невесть откуда взявшейся официантке. Та упорхнула, бросив на Костю заинтересованный взгляд через плечо. Я ее понимала.
Сэнсэй был великолепен если и не более чем когда-либо, то
Мужественное худощавое лицо, твердый и вместе с тем ласковый взгляд больших, глубоко посаженных глаз из-под густых бровей, высокий лоб, четко очерченные губы большого рта и зачесанные назад волосы, необычно длинные для профессионального спортсмена и тренера. Фигура безо всяких мышечных, а уж тем более жировых излишеств, идеально сидящий на нем черный костюм. О легкости и точности его движений говорить излишне.
— Этой кошечке глазки выцарапаю! — промурлыкала я, заметив, что и он не обделил официантку вниманием.
В качестве извинения он коснулся губами моего виска и обласкал недавно придуманным и вошедшим у нас с ним в моду прозвищем:
— Нефертити! — прошептал на ухо.
Это мне тоже было понятно.
В дальнем конце зала зажгли свет поярче, и несколько человек с выпивкой в руках обступили бильярдный стол. Молодая пара попросила бармена поставить что-нибудь медленное и прибавить звука. Под первые аккорды бессмертного «Отеля „Калифорния“» они слились в долгом поцелуе и замерли между стойкой и столиками, чуть покачиваясь в такт музыке.
— Пойдем за столик, — предложил Костя и проводил меня в такой уютный уголок, что я только диву далась.
Маленький светильник с зеленым абажуром почти ничего не освещал, показывал только, что место занято, светлячком маяча в полумраке и добавляя очарования месту.
Костя взял себе коньяку, а мне по моей просьбе принес еще одну «Карменситу», и мы принялись коротать время в ожидании горячего.
Коротать его нам было несложно, потому что не без повода решили мы именно сегодня пройтись по увеселительным заведениям. День рождения и поминки — вот какие подкатили даты. И обе — в один день.
Когда Костя взялся за свой коньяк, я напомнила о них и потребовала речь.
— Выпьем, — сказал он смиренным тоном христианского проповедника, выступающего по телевидению, — за упокой твоей красавицы, помогавшей в делах и сберегавшей время, многотерпеливой и безропотной труженицы девятой модели Тольяттинского автозавода, убиенной врагами ее хозяйки, казненной через сожжение.
— Аминь! — подвела я черту, и мы сделали по доброму глотку из наших бокалов.
— А, кстати, от ментов так и не было ничего по ее поводу? — спросил Костя, отбросив пафос.
— Ни-че-го! — ответила я, покачав головой. — Даже после того, как я заявила об угоне.
— Зато регистрация новой состоится безболезненно.
— Уже состоялась, — объявила я. — Иначе какой же это день рождения!
— Ну давай и за это.
— Может, за «просто так»? А то «во здравие» без закуски пить не принято. Подождем горячего.
— Под горячее мы вообще обновим напитки и еще раз приложимся, — не согласился Костя. — А закуску я сейчас организую.
Он быстро вернулся с тарелкой лимонных кружочков, посыпанных сахаром, и мы выпили по глотку за именинницу.