Комната
Шрифт:
— С той поры, — читаю я, — мы с ним, как говорят современные дети, постоянно околачивались там, распивая кофе, впрочем, я чаще пил китайский чай, очень горячий и с соя.
— Отлично, — говорит Ма, — только надо говорить не «с соя», а «с соей».
Люди в книгах и телевизоре всегда хотят пить — они пьют пиво и сок, шампанское и кофе-латте — словом, самые разные жирности. Иногда, когда им хорошо, они стукают своими бокалами о бокалы других, но не разбивают их. Я перечитываю эту строчку, до сих пор не понимая.
— Кто
— Гм… — произносит Ма, заглядывая в книгу через мое плечо. — Я думаю, автор имеет в виду детей в целом.
— А что такое в целом?
— Ну, это множество детей.
Я пытаюсь представить себе множество детей, играющих друг с другом.
— А они настоящие, живые люди?
Ма минуту молчит, потом очень тихо произносит:
— Да.
Значит, все, что она вчера говорила, правда.
Следы от пальцев Ника все еще на ее шее, интересно, исчезнут ли они когда-нибудь?
Ночью Ма снова зажигает лампу, и я просыпаюсь от света, лежа в кровати. Лампа горит, я считаю до пяти. Лампа гаснет, но я успеваю сосчитать только до одного. Лампа снова загорается, я считаю до двух. Лампа гаснет, я считаю до двух. Я издаю стон.
— Потерпи еще немного, — говорит мне Ма, глядя на окно в крыше, но оно совсем темное.
У двери нет мусорного пакета, значит, он был здесь, пока я спал.
— Ну пожалуйста, Ма. Я хочу спать.
— Еще минуту.
— У меня глаза болят.
Она наклоняется над кроватью и целует меня около рта, а потом накрывает одеялом с головой. Свет вспыхивает, но теперь уже не так ярко. Через некоторое время Ма ложится в постель и дает мне немного пососать, чтобы я поскорее уснул.
В субботу Ма для разнообразия заплетает мне три косички. Они очень смешные. Я мотаю головой, и они хлопают меня по лицу.
Сегодня утром я не смотрю планету мультфильмов, я выбираю садоводство, фитнес и новости. Обо всем, что я вижу, я спрашиваю:
— Ма, это настоящее?
И она говорит «да», только когда показывают фильм об оборотнях, в котором одна женщина взрывается, словно воздушный шарик, Ма говорит, что это спецэффекты, которые делают на компьютере.
На обед мы открываем банку цыпленка с горохом, соусом карри и рисом.
Мне хотелось бы покричать сегодня как можно громче, но в выходные мы не кричим.
Большую часть дня мы играли в кошачью колыбель, в алмазы, скорпиона, кормушку и вязальные спицы.
На ужин у нас мини-пицца — каждому по пицце и еще одна на двоих. Потом мы смотрим планету, где люди носят платья со множеством оборок и огромные белые волосы. Ма говорит, что все они настоящие, только изображают людей, которые умерли сотни лет назад. Это что-то вроде игры, только эта игра не кажется мне очень веселой. Ма выключает телевизор и фыркает:
— Я до сих пор чувствую запах карри, оставшийся после обеда.
— Я тоже.
— Этот соус, конечно, очень вкусный, но противно, что его запах так долго не выветривается.
— Мой соус был тоже очень противным, — говорю я.
Ма смеется. Следы пальцев на ее шее уже проходят. Сейчас они зеленовато-желтого цвета.
— Расскажи мне какую-нибудь историю.
— Какую?
— Которую еще никогда не рассказывала.
Ма улыбается:
— Я думаю, на сегодня ты знаешь все, что знаю я. Может, «Графа Монте-Кристо»?
— Я слышал это уже миллион раз.
— Тогда «Нельсона на необитаемом острове»?
— Это как он выбрался с острова, на котором прожил двадцать семь лет, и стал членом правительства?
— Тогда «Златовласку»?
— Она очень страшная.
— Но ведь медведи всего лишь рычали на нее, — говорит Ма.
— Все равно она страшная.
— Может, «Принцессу Диану»?
— Ей надо было пристегнуться.
— Ну, вот видишь, ты все уже знаешь. — Ма переводит дыхание. — Послушай, а есть еще сказка о русалке…
— «Русалочка».
— Нет, другая. Эта русалка однажды сидела на камне, расчесывая свои волосы, и тут к ней подобрался рыбак и поймал ее в свою сеть.
— Чтобы зажарить себе на ужин?
— Нет, нет, он принес ее к себе домой и потребовал, чтобы она вышла за него замуж, — говорит Ма. — Он забрал у нее волшебный гребень, чтобы она не могла уплыть от него в море. Через некоторое время у русалки родился сын…