Комонс II. Игра по чужим правилам
Шрифт:
Просто летний день.
Из совхоза меня забрала Кармен, на знакомой двуцветной «Победе».
Надо было видеть, какими обжигающими взглядами пронзила кубинку на прощание Нинон!
До Москвы доехали довольно быстро, благо, о пробках на подъездах к столице здесь ещё никто не слыхал. И вот мы в городе – матерчатый верх по случаю полуденной июньской жары откинут, мы летим по Садовому. Волосы Карменситы развеваются по ветру, и мы невольно ощущаем себя персонажами с картины Пименова «Новая Москва». Вернее, только я ощущаю – вряд ли Кармен знакома с этим шедевром соцреализма, у неё здесь, в Союзе, несколько иные интересы…
Около киоска с мороженым прошу остановить. Карменсита послушно тормозит, и я неловко вылезаю наружу – рука на перевязи и боль в боку, остро отдающаяся при всяком движении делают меня до отвращения неуклюжим.
Сую продавщице смятую трёшку, получаю сдачу и через несколько секунд я снова в машине, рядом с моей «телохранительницей».
Небольшая коробка с аляповатым рисунком холодит колени даже сквозь ткань брюк.
Карменсита скашивает глаз на покупку и трогает с места.
– Мороженое?
– Торт-мороженое. – говорю.
– А по какому случаю пир?
– Не поверишь – всё детство смотрел на эти тортики сквозь стекло киосков «Мороженое», но так ни разу и не попробовал, обходился обыкновенными пломбирами и эскимо. А потом они как-то разом исчезли из продажи, а то, что появилось уже потом, в девяностых – все эти большие банки от разнообразных «Баскин-Робинсов» меня уже мало интересовали. И вот, здесь – решил, наконец, попробовать…
На Ленинский мы не поехали – стоит ли травмировать бабушку видом моей скособоченной фигуры и синюшного бока? Решено пока поселить меня на конспиративной квартире, под присмотром всё той же Кармен – похоже, она окончательно превращается в моего личного опекуна и телохранителя. Одноклассники пробудут в совхозе ещё неделю, и этого времени мне должно хватить, чтобы худо-бедно встать на ноги.
Так что торт-мороженое решено уничтожить под кофе, который Карменсита варит просто потрясающе. Запас кофейных зёрен нескольких сортов, как зелёных, так и обжаренных, обнаруживается на кухне, вместе с антикварной ручной мельницей и электрической жаровней, полной белого кварцевого песка. Пока Кармен священнодействует с обжаркой и помолом зёрен, набираю номер, который вручил мне при последней нашей встрече дядя Костя. Генерал сначала задаёт дежурные вопросы о моих рёбрах и плече (ты смотри, уже в курсе! Впрочем, странно, будь оно иначе…), интересуется, как мы доехали. И сообщает, что будет на квартире в восемнадцать-ноль-ноль, ждите. Нам же велено пока отдыхать, приводить себя в порядок и не высовываться. И мы послушно следуем приказу – Карменсита, сноровисто поправив стягивающую повязку у мня на боку (решительно, эта девчонка умеет всё!) наполнила из турок фарфоровые чашечки, я же открываю картонную коробку – тортик уже начал оплывать на дневной жаре – и мы приступаем к празднеству желудка и вкусовых пупырышек.
1979 г., июнь,
Москва.
Вечер подведенных итогов.
Двадцать часов десять минут. Мы плотно поужинали снедью из большого пакета, собранного для генерала в буфете для старшего состава на Лубянке (номенклатурных привилегий никто не отменял!) и теперь сидели на кухне. Карменсита, погремела посудой и удалилась, плотно прикрыв за собой дверь.
– …никогда не мог понять, – говорил я, – почему историю с Вторжением тогда, в шестидесятых, так наглухо засекретили? Почему не дали знать всему миру? Ведь ждали со дня на день повторного Вторжения, а к нему и подготовиться вместе проще, Десантников внедрённых переловить. Вот и в книге так поступили – там, помнится, даже генсека ООН приплели…
– Так то в книге. – дядя Костя невесело усмехается и стряхивает пепел с бледно-зелёной «гаваны». – На то она и книжка, к тому же, фантастическая…
Вообще-то, двоюродный дед не курит. И, если и позволяет себе – то лишь так, как сейчас, под кофе и серьёзную беседу. В серванте, у его дома, хранится на такой случай пара-тройка коробок настоящих кубинских сигар, из числа тех, что нельзя купить ни за какие деньги – продукция крошечной фабрички, снабжающей сигарами самого Фиделя. Он-то и присылает эти коробочки в подарок «команданте Коста» по пять раз в год – на Седьмое Ноября, на Первомай, на День Советской Армии, да 26-го июля, в День Национального восстания, когда Кастро со своими сторонниками пытался захватить казармы Монкада. Ну и, конечно, на собственный, генерала, день рождения. Сигары дядя Костя извести не успевает – раздаривает коробочки друзьям. Вот и на конспиративной квартире, держит, оказывается, запас, надо думать – для особо важных и вдумчивых бесед. Вроде сегодняшней.
– Так то книга, к тому же, детская. – повторил генерал. – А на деле – поначалу, думаю, ждали, когда будут получены доказательства поубедительнее. А их так и не нашлось – единственную «вещественную» улику «спецотдел» изготовил сам, тот самый «детектор Десантников». А потом случился переворот, «спецотдел» разогнали, и…
– Значит, дело только в отсутствии улик? – спрашиваю.
– Вряд ли. – дядя Костя плеснул себе на палец рома «Гавана Клаб» из большой бутылки с конкистадором на этикетке. В мой же бокал после секундного размышления, долил «Пепси».
– Я склонен считать, что объяснение насчёт недостатка доказательств было для рядовых «посвящённых». Ну и на тот случай, если информация всё же уплывёт и придётся оправдываться перед всем миром.
– А на самом деле?
– А ты не догадываешься? – сощурился генерал.
Я помотал головой. Догадки были, конечно – но расплывчатые, невнятные. Я даже не взялся бы их вот так, с ходу, сформулировать в единую версию.
– Нашлись те, кто хотел использовать будущие наработки «спецотдела» в своих интересах. Они ведь как рассуждали: если существует механизм пересадки личности другому человеку, то возможно, им можно овладеть применительно, так сказать, к землянам? Есть же, в конце концов, эти самые «особые способности» земных подростков – так почему бы не распространить их и на взрослых?
– То есть они хотели заполучить оружие? – уточняю.
– Никаких сомнений. Скажу больше: видимо, информация всё же утекла, хотя и в искажённом виде. И когда скидывали кукурузника, «спецотдел» решили прихлопнуть, опасаясь, что их секретные разработки, реальные или мнимые, будут использованы против заговорщиков.
– Но они же реально ничего такого не могли!
А кто об этом знал? Неизвестная опасность всегда кажется серьёзнее, чем есть на самом деле. Потому и убрали сначала генерала, руководителя «спецотдела», а потом взялись и за рядовых сотрудников. По принципу – «так не доставайся же ты никому». А потом и разбираться стало некому – скорее всего, Семичастный с перепугу тогда зачистил вообще всех, кто был в курсе, даже тех, кто работал на него. Ну, или запугал так, что они молчали до конца жизни.
…так, мысль, наконец, сложилась…
– Есть и другой вариант, – говорю. – Возможно, наверху испугались, что на Западе найдутся те, кто, узнав о Десантниках, пойдут на сделку с ними ради каких-то сиюминутных выгод.
– Возможно и такое. – соглашается генерал. – Но был ведь и прямо противоположный вариант: сведения о Пришельцах и готовящемся нападении могли привести к невиданной консолидации усилий всей цивилизации, куда там коалиции союзников во время Второй Мировой! Варшавский блок, НАТО, Китай, Израиль, арабы, южноафриканцы, вся Латинская Америка – никто не остался бы в стороне! Я как представлю, какие были утрачены тогда перспективы, какие шансы упущены – плакать хочется.