Компаньонка
Шрифт:
Кора действительно не понимала, почему он все никак не может уйти, почему не отводит от нее доброго взгляда. Мама Кауфман говорила, что у Коры интересное лицо, сильное, своеобразное, красивое на свой лад. В детстве Кора верила, но подросла и заподозрила, что мама Кауфман ей просто льстит. Кора видела, как мальчики в школе ведут себя с некоторыми девочками, как увиваются за ними, и знала, что настоящая красота покрыла бы все, даже ее сомнительное происхождение. А с ней мальчики, даже несмотря на ее чемпионство по «грации», были в лучшем случае вежливы. И вот – да, именно так – этот чрезвычайно симпатичный адвокат засиделся в гостиной у Линдквистов и не смотрит на часы, а смотрит на нее, будто и впрямь есть на что смотреть.
– Как чудесно, – сказала Кора – наверное,
– Мне пора. – Мистер Карлайл засунул блокнот в портфель. – Спасибо, миссис Линдквист. Спасибо, мисс Кауфман. – Он со значением глянул на Кору и встал. Она тоже. Ее макушка едва доставала ему до плеча. Только сейчас она поняла, что тяжкое горе на час оставило ее, дало ей короткую передышку.
Миссис Линдквист наклонилась к ней:
– Миленькая, с тобой все хорошо?
Она кивнула. Да. Невероятно, но в этот момент с ней было все хорошо.
Мистер Карлайл действительно помог, и очень быстро. Не дошло даже до суда. К началу года дочка Кауфманов и ее братья согласились уладить дело. Кора не получила всей четверти дохода от продажи фермы, но денег было достаточно – хватит, чтобы отблагодарить Линдквистов и спокойно жить, пока Кора не выйдет замуж или не найдет работу по душе. Деньги подбодрили Кору, теперь она смелей смотрела в будущее. Но по-настоящему ободрило то, что ее признали настоящей Кауфман. Кора Кауфман, во всех документах, по закону штата Канзас.
Она послала письмо в Уичиту, в контору мистера Карлайла, и сообщила, что собирается делать с деньгами: осенью поедет в Уичиту в колледж Фэрмаунт, хочет стать учительницей. Поблагодарила его за доброту. Написала о том, как много для нее значили его сочувствие и милосердие. И подписалась: «с благодарностью и глубоким уважением», – но чувствовала совсем другое. На деле она вновь и вновь проигрывала про себя те полтора часа в гостиной Линдквистов и представляла, как приезжает в Уичиту и вдруг встречает его. Город не так уж велик – рано или поздно они обязательно столкнутся. А он, может быть, и вправду еще не женат. Но частенько бывали и другие, мрачные минуты, и Кора понимала, что это беспочвенные фантазии, что ничего не случится. Даже если они столкнутся в Уичите – счастье, если он вообще вспомнит, кто она такая. Они не ровня, как ни посмотри. Он помог ей лишь по доброте душевной.
Но через неделю мистер Карлайл явился на крыльцо Линдквистов с букетом красных гвоздик, и вид у него был крайне взволнованный.
Сватается, с ходу распознала миссис Линдквист; опытная дама за милю чуяла серьезные намерения. И я, надо сказать, совершенно не удивлена, добавила она. Кора такая симпатичная, чистая и чистосердечная, а мужчине разве не это нужно в женщине? Миссис Линдквист полагала, что многие мужчины, даже богатые и образованные, предпочтут неиспорченную деревенскую девочку зубастым горожанкам. А дело – только повод для знакомства. Он, конечно, старше и образованнее, но ведь муж обычно и бывает старше и образованнее жены. И не похоже, что он собирается разыгрывать из себя повелителя. Он так же влюблен, как и она. Это ясно как божий день.
И даже Кора наконец поняла. Алан (теперь она звала его Алан) сиял при виде ее. Он все время хотел быть с ней, этот красивый, предупредительный мужчина. Кору это тревожило – и влюбленность, и восторг, и возбуждение при одном лишь его прикосновении к ее руке; а ведь она едва опомнилась от своего тяжкого горя, от той осени и зимы. Миссис Линдквист сказала: ей не в чем себя винить. Кауфманы пожелали бы ей счастья. Сказали бы, что Кора его заслуживает.
– А я, – добавила миссис Линдквист, понизив голос, хотя мистер Линдквист выгонял свиней и в доме они были вдвоем, – а я для тебя, миленькая, кое-что про него разузнала. Семья очень почтенная. У меня в Уичите
На следующий день Кора пошла в школу и попросила у своей прежней учительницы какой-нибудь учебник, чтобы выучиться говорить правильно. Учительница уверяла, что Кора и так говорит прекрасно, лучше других учеников; Кора настаивала, и учительница наконец дала ей «Уроки речи» Хорэса Самнера Тарбелла [14] . В предисловии автор утверждал, что главным ключом к любому умению является уверенность в себе, и если регулярно упражняться, таковая уверенность должна прийти; однако за оптимистичным зачином шли предостережения, которые внушили Коре тревогу. («Внимание! Одеть – ребенка, куклу; надеть – платье, пальто». «Внимание! Неправильно – ложить, правильно – класть».) По ночам, когда Линдквисты ложились, Кора при свече сидела над книгой и продиралась сквозь согласования глаголов с предлогами, правильное использование наречий и расщепленного инфинитива. Некоторые правила она изучала в школе, но не все. Кора выполняла упражнения. Она узнала, когда нужно говорить «благодаря ему», а когда – «благодаря его»; когда «на нее», а когда «на ней»; и что «ихний» и «более лучше» под полным запретом; и хотя в основном Кору беспокоила устная речь, она прочла и изучила и те разделы, где говорилось о пунктуации, заглавных буквах и правильных обращениях – на случай, если придется писать письма грамотной маме Алана.
14
Хорэс Самнер Тарбелл (1838–1904), «Уроки речи Тарбелла» (Tarbell's Lessons in Language, 1891) – учебник, выдержавший несколько переизданий; содержит два раздела – «Грамматика» и «Искусство письменной речи».
Когда Алан впервые привез Кору в Уичиту поужинать с родителями и привел в их красивый, современный дом, где была ванная комната и цепочка над унитазом, чтобы сливать воду, Кора очень нервничала: а вдруг она им не понравится, ведь она совсем молоденькая и такая простая, хоть у нее и цветок на шляпке, и хорошо сидит платье с узкой юбкой, которое Алан купил и прислал Линдквистам. Раз он купил ей одежду, значит, заранее учел, что они будут ее пристально оценивать. Кора нашла другую книгу, об этикете за столом, и выучила назубок все вилки и салфетки, чтоб никто не догадался, какая она неотесанная.
Но ее приняли на удивление тепло. Родители Алана и его симпатичная сестра были очарованы Кориными тщательно выстроенными фразами. Мать, очень высокая дама с глазами как у Алана, объявила, что так и представляла себе Кору по рассказам Алана: доброй и от природы умной. Отец Алана улыбнулся и предложил тост за Корино «естественное очарование». После ужина мама Алана взяла ее за руку и сказала, что очень сочувствует, Кора пережила такую ужасную потерю – смерть родителей; надеюсь, сказала она, что наша семья сможет хоть немного ее утешить. К удивлению Коры, к ней отнеслись с настоящей добротой: она напрасно боялась осуждения или насмешки.
Позже Алан признался, что честно рассказал матери и отцу о деле Коры и не умолчал о том, что она приехала из Нью-Йорка на поезде. Они очень тебе сочувствовали, прибавил Алан. Но о жизни Коры до Кауфманов они решили молчать. Родители Алана сочли, что для Коры – да и для всех, раз Кора и Алан столько времени проводят вместе, – лучше не поминать лишний раз ее происхождение. Кора – прелестная девушка, выросшая на ферме близ Макферсона; вот и все, что людям нужно знать.
Кора охотно согласилась. Хорошая идея – начать жизнь сначала. Пусть в Уичите никто не знает, что она приехала на поезде и когда-то была Корой Х. И если миссис Линдквист права, если Корина заветная мечта скоро сбудется, она станет миссис Корой Кауфман Карлайл, а остальное не имеет значения. Она будет женой Алана, его семьей, будет радоваться своей счастливой судьбе и его удивительной беспричинной любви – как много лет назад, когда ее взяли к себе Кауфманы.