Компас черного капитана
Шрифт:
– Ты знаешь, что такое сборщик черноуса?!
Я вздрогнул, вспоминая рассказ Фарри, и кивнул.
– Всю жизнь в недрах ледохода или закрытых кельях. Всю жизнь есть и пить зачарованную дрянь, которой их пичкают, чтобы устранить тягу к греху. Я не хочу быть святошей до конца своих дней. Может быть, я хочу встретить кого-нибудь и родить ему детей? Почему я должна ломать свою жизнь? Потому что так захотел этот старый кретин? Потому что ему мало дохода с теплицы?
– Что случилось с твоим отцом?
Шэлли осеклась,
– Он ушел. В один прекрасный день он сел в ледоход и уехал. Бросил меня из-за дедушки. Они вечно спорили, часто в голос. Деда до сих пор думает, что папа вернется. Но он не придет. Никогда. Эта ферма… Она так много значит для дедушки – и совсем ничего не стоила в глазах папы. Его всегда манили города Содружества к югу. Он хотел переехать туда… Почему он не взял меня с собой, а? Скажи, Эд?
Ответа ее слова не требовали, и она продолжила, мрачно:
– Это все проповедник из храма виноват. Это из-за него деда хочет отдать меня Собирателям… До того как он вбил себе в голову эту идею – нам жилось так славно, так хорошо. Мы почти не вспоминали папу. И мне казалось, что я живу лучше многих в Снежной Шапке.
Я представил вместо головы той женщины прелестную головку Шэлли, и меня замутило. Мои речи, которыми хотелось примирить девушку и старика, застряли в горле. Запахи цветов вдруг стали отчетливее, ярче. Пришлось громко выдохнуть и вдохнуть.
– Что с тобой? – встревожилась Шэлли.
– Поговори с ним, – выдавил я из себя. – Я думаю, он хочет этого не из-за проповедей.
Что-то внутри меня запрещало упоминать Звездного Головача и страх Раска перед ним. Это «что-то» сдавливало грудь и заставляло язык присохнуть к нёбу.
– Вам нужно просто поговорить, я уверен, – прошелестел я. Запахи стали невыносимыми, к горлу подкатил комок. – Мне нужно… Я должен…
Я вывалился из ее комнаты. Шатаясь, торопливо прошел до сеней, и свежесть, царящая там, быстро привела меня в чувство.
Шэлли за мной не пошла. Она обиделась на мои слова и просто закрыла дверь. Я, придя в себя, понуро отправился в свою комнату. Через несколько минут после того как кровать приняла мое измученное тело, девушка вышла в столовую, затем в сени, и вой вьюги оповестил притихший дом, что девушка отправилась в теплицу.
Я надеялся, что она действительно пошла туда.
Вечером вернулся Фарри – шторм воодушевления и тревоги. Когда он увидел меня и то, что сделал со мною Эльм, радости в нем стало поменьше.
– Он совсем дурной стал, – сказал Фарри. Придирчиво осмотрел мое лицо, цокнул языком. – Совсем дурной…
– Эльм сказал, что мы должны ему шестьдесят монет, – понуро сообщил я ему. – Он взял и просто увеличил сумму долга.
– Не надо было его злить, и все…
– Я не злил, – возмутился я. – Это просто цветок. Просто подарок. Какая ему вообще разница?!
– Злил, не злил – результат у тебя на лице, – широко улыбнулся Фарри и подмигнул. – Ладно, не бери в голову.
Он тщательно старался не показывать своего расстройства:
– Я нашел место, которое мы перекупим, и там прибыль пойдет вверх, я уверен. Хорошее место, на главной улице. Один из кожевников сдает на неделю. Я думаю, если вложим, что у нас есть, да старик поддержит, то сможем взять его. Там столько народу, Эд! Ух! Быстро отобьем все вложение, и если получится, то попросим у Раска надбавку.
Он вдруг изменился лицом, наткнувшись на провал в расчетах:
– А ты работать вообще сможешь?
Дождавшись моего кивка, Фарри расслабился и продолжил:
– Я подсчитал: у нас должно быть около десяти монет на двоих. Если добавить наше жалованье за эту неделю. Место стоит сорок монет. Сам Раск целиком платить не станет. О, знал бы ты, как он не любит рисковать!
Я знал… Но время истории, приключившейся сегодня днем, еще не пришло.
– Но мы отобьем эти деньги! Я докажу ему!
Он всецело отдался своему плану, который кипел в душе и норовил выплеснуться на всех окружающих. Глаза его сияли, и эти огни ослабили мою боль. Мне даже показалось не таким ужасным то, что Эльм зловещей тенью загородил мне Лайлу. До того момента я до оторопи боялся даже подумать о том, чтобы сходить в «Теплый Стан» еще раз.
– Время ужина, кстати. – Фарри вернулся из собственных грез на лед. – Где Шэлли и старик?
Тут я и рассказал ему о произошедшей размолвке наших «хозяев», и как только я упомянул гильдию Собирателей – веснушчатое лицо друга потемнело. Он сгорбился, сидя на табурете, и сцепил руки в замок. Восторг в душе сменился тускло-зеленой угрюмостью.
– Старик боится Звездного Головача… – добавил я.
– Да… весь рынок о нем говорит. Стража все не может его сцапать. Им только таких, как мы, и ловить, верно? – мрачно проговорил Фарри, глядя прямо перед собой. – Лавку ту прикрывает кожевник, так как его дочь обычно там сидит. Теперь ее под замок… Почему бы и Раску так не сделать? Шэлли же не выходит дальше теплицы. Зачем сразу в гильдию? Особенно к Собирателям…
– Мы должны убедить его этого не делать, – убежденно сказал я.
– Мы? Два наемных работника – один избит до крови и валяется без дела, а второй все лезет с рискованными идеями? – хмыкнул Фарри. – Ты хорошо подумал? Нам вообще не стоит лишний раз рот разевать.
Насколько я узнал старика Раска – Фарри был прав. Мы рисковали не только просто прогневать старика ан Гетера, но и вылететь обратно в Трущобы, потеряв жетоны и работу. Эльм ждать больше не будет. Сейчас мы сможем усыпить его злость звоном монет. Но если он прознает, что мы остались не у дел…