Комплекс хорошей девочки
Шрифт:
— Держу пари, это были крутые подарки, — говорит Эван, подмигивая. Мы уже далеко ушли от вопроса "сколько пони ты получила за свои шутки на день рождения", но он не всегда может удержаться от колкости.
Я печально пожимаю плечами.
— Я бы вернула их все, если бы это означало, что мои родители захотят провести время вместе, хотя бы раз. Вести себя так, как будто мы были семьей, а не деловым предприятием. Мой папа всегда работал, а мама больше беспокоилась о своих благотворительных мероприятиях. Есть вещи и похуже, чем сбор денег для детской больницы. Но я тоже была ребенком. Разве я не
— Ой, иди сюда, ты, маленькая засранка. — Эван обнимает меня за шею и целует в макушку. — Я издеваюсь над тобой. Родители, блядь, все портят. Даже богатые. Мы все облажались, так или иначе.
— Все, что я имею в виду, это то, что мы делаем это втроем, это много значит для меня, — говорю я им, удивляясь самой себе, когда у меня начинают щипать глаза. Я не могла позволить себе заплакать перед этими парнями. — Это мое первое настоящее Рождество.
Купер сажает меня к себе на колени и обнимает.
— Мы рады, что ты здесь.
Эван исчезает на секунду, затем возвращается с маленькой коробкой.
— Хорошо. Я собирался спрятать это тебе в носок позже, но думаю, тебе стоит взять это сейчас.
Я смотрю на коробку. Он проделал совершенно ужасную работу по обертыванию, все углы были неровными и скреплены гораздо большим количеством скотча, чем требуется для чего-либо размером с мою ладонь.
— Не волнуйся, — говорит он, — это не краденное.
Я натягиваю улыбку, врываясь в настоящее со всей грацией капризного дошкольника. Внутри я нахожу пластиковую фигурку девушки в розовом платье. Ее волосы окрашены в черный цвет перманентным маркером, а к голове приклеена крошечная желтая корона, вырезанная из бумаги.
— Клянусь, я искал украшение для принцессы в шести разных магазинах. Ты даже не представляешь, как чертовски трудно его найти. — Он ухмыляется. — Так что я сделал свое собственное.
Мои глаза слезятся. Еще один комок встает у меня в горле.
— Я хотел тебе что-то подарить. Чтобы отпраздновать.
У меня дрожат руки.
— Я имею в виду, это должно быть забавно. Я клянусь, я не пытался быть мудаком или что-то в этом роде.
Согнувшись пополам, я начинаю истерически смеяться. Так сильно, что у меня заболели ребра. Купер не может удержать меня, и я падаю на пол.
— Она смеется или плачет? — спрашивает Эван своего близнеца.
Честно говоря, это самая милая вещь, которую кто-либо когда-либо делал для меня. Тем более важно, что Эван приложил столько усилий к созданию идеального подарка. Его брату придется усилить свой ход, если он хочет соревноваться.
Как только я прихожу в себя, я встаю и обнимаю Эвана, который, кажется, испытывает облегчение от того, что я не надираю ему зад. Я думаю, был шанс, что подарок обернется неприятными последствиями, но думаю, что мы с Эваном достигли взаимопонимания.
— Если вы двое закончили, можем мы закончить с этим чертовым деревом? — очевидно, чувствуя себя обделенным, Купер надувает губы позади нас.
— Продолжай в том же духе, и ты не получишь свой подарок сегодня вечером, — предупреждаю я его.
— Пожалуйста, — говорит Эван, затыкая мне рот пальцем. — Крошка Картофельный Иисус слышит тебя.
Несколько дней
— Ты же не продаешь мой набор, верно? — с тревогой спрашиваю я.
— Тот, за который ты так и не заплатила? — подмигивает он, подходя ко мне, покрытый опилками, которые прилипли ко всему здесь.
— Все стало немного неспокойно. Но ты прав, я должна тебе чек.
— Забудь об этом. Я не могу взять твои деньги. — Он очаровательно пожимает плечами. — Эти вещи всегда были твоими, независимо от того, покупала ты их или нет. Как только ты положила на них руку, было бы неправильно продавать их куда-то еще.
Мое сердце кувыркается в груди.
— Во-первых, это одна из самых милых вещей, которые ты когда-либо говорил. И, во-вторых, конечно же ты можешь взять мои деньги. Вот в чем фишка. Они работают везде.
— Говоришь как настоящий клон.
За это я бью его своей полировальной тряпкой.
— Руки, Кэбот.
— Да, я покажу тебе руки, Хартли.
— О, да? — с ухмылкой он притягивает меня к себе, его рот накрывает мой в собственническом поцелуе.
Его язык как раз скользит по моему, когда незнакомый женский голос щебечет из открытой двери гаража. — Тук, тук!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Купер
Я замираю при звуке этого голоса позади. Моя кровь стынет как лед. Неохотно оборачиваясь, я надеюсь, что звук был яркой галлюцинацией.
Не повезло.
У входа стоит Шелли Хартли и машет мне рукой.
Черт возьми.
Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз приезжала в город. Месяцы.
Может быть, год. Образ ее в моем сознании искажен и постоянно меняется. Я думаю, она выглядит так же. Неудачная покраска в блондинку. Слишком много косметики. Одета как женщина вдвое моложе ее, которая забрела на концерт Джимми Баффета и так и не ушла. Однако именно ее улыбка, когда она вальсирующе входит в мастерскую, заставляет меня ответить ей. Она этого не заслужила.
У меня голова идет кругом. Кто-то выдернул чеку и вручил мне боевую гранату, и у меня есть несколько секунд, чтобы придумать, как не дать ей взорваться у меня перед носом.
— Привет, детка, — говорит она, обнимая меня. От запаха джина, сигарет и духов с ароматом сирени к горлу подступает горячая желчь. Немногие запахи так сильно возвращают меня в детство. — Мама скучала по тебе.
Да, конечно.
Ей требуется около шести секунд, чтобы поймать взгляд Мак и увидеть бриллиантовый браслет, который она носит, принадлежавший ее прабабушке. Шелли почти отталкивает меня с дороги, чтобы схватить Мак за запястье под предлогом рукопожатия.