Комплекс Наполеона

Я не люблю зиму. Я ее просто ненавижу. Не нужны мне ни коньки-лыжи, ни заснеженные белым кружевом деревья, ни морозные узоры на окнах, ни прочая романтическая чушь. И даже Новый год мне не нужен — слава богу, прошел уже… И вообще мне ничего не нужно, когда за окном мороз минус тридцать, в моей комнате всего плюс пятнадцать, и я сижу с ногами на диване, в теплых брюках, двух свитерах, закутанная еще и в клетчатый плед, из которого только и торчит мой нос, кончик которого даже дома все время красный. На коленях у меня лежит журнал, и я, буквально на секунду выдергивая руку из-под пледа, переворачиваю страницы.

И у меня даже не хватает духу пойти и принять горячую ванну, потому что, сами понимаете, возвращаться после нее в комнату, где всего плюс пятнадцать… Что-то не тянет меня на подобный экстрим. И я очень рада, что телефон молчит и никто не предлагает мне работу.

Да и откуда ей взяться-то, этой работе, в такую холодину? Преступники все, наверное, тоже отогреваются на кухнях и оставляют свои коварные замыслы до лучших времен, когда мозги их потихоньку оттают. И насчет этого есть официальное подтверждение: в программе «Время» с радостью объявили статистику Московского управления внутренних дел — количество преступлений в морозные дни уменьшилось на тридцать процентов.

В принципе сидеть бы да радоваться: средствами я обеспечена, холодильник забила продуктами еще вчера, предприняв отчаянным усилием воли поход, а точнее, забег в ближайший супермаркет, работать не надо. Вот только чертов холод отравляет все преимущества такого отдыха. И даже поехать к кому-нибудь в гости я не могу, потому что моя «девятка» вчера, например, просто отказалась заводиться, когда я хотела хоть немного скрасить свое существование и рвануть к своей подружке Светке-парикмахерше.

Самое печальное, что у меня вчера сломался еще и обогреватель, который, видимо, за последние годы отвык от подобных морозов и, ошалев от перегрузки, тихо скончался. Правда, он уже и по возрасту должен был это сделать — приобретен он был много лет назад, — а купить новый мне и в голову не приходило: прошлые зимы не доставляли людям таких проблем, как нынешняя. И теперь у меня в кухне на одной из зажженных конфорок плиты покоился красный кирпич: пришлось воспользоваться бабушкиным методом, чтобы совсем не закоченеть.

Я щелкнула пультом, включая телевизор, дабы послушать прогноз погоды, в надежде, что синоптики скажут что-нибудь, что поднимет мне настроение. Увы, ничего оптимистичного в их прогнозах не было, наоборот, обстановка только нагнеталась, и даже глава РАО ЕЭС озабоченно качал с экрана рыжей головой, рассказывая о дефиците электроэнергии. Я тоже покачала головой от досады и переключила канал, отложив журнал, и, втянув руки в рукава свитера, спрятала их под плед. Так все-таки поудобнее: и страницы переворачивать не нужно, и живых людей видишь — все веселее. Мне очень хотелось выпить горячего кофе или чаю, но вылезти из-под пледа я так и не решалась. Решилась я на это, лишь вспомнив о своих незаменимых «друзьях» — двенадцатигранных цифровых костях, обладающих способностью предсказывать будущее. Правда, я пользовалась ими в основном по работе, но можно попробовать и сейчас. Доставая замшевый мешочек, я молила про себя, чтобы кости сказали мне, что синоптики ошибаются и что тепло наступит очень скоро. Лучше всего — уже завтра.

8+18+27 — «Существует опасность обмануться в своих ожиданиях».

Что ж, придется, видимо, смириться с этим жизненным ударом и терпеливо ждать. Если синоптики и ошибаются, то мои кости — никогда. Я убрала их на место и снова юркнула под плед.

Только я начала запоминать по именам героев сериала, который вынужденно обозревала, как зазвонил телефон. Чертыхнувшись, я вначале

хотела было проигнорировать звонок, но потом подумала, что, может быть, звонит кто-то, у кого заводится машина и в квартире тепло, и он хочет пригласить меня к себе в гости, естественно, заехав за мной…

Увы, все оказалось совсем не так.

— Татьяна Александровна? — прозвучал незнакомый женский голос.

— Угу, — пробурчала я.

— Я вас беспокою по очень важному и деликатному делу, — продолжала незнакомка. — Вы ведь частный детектив?

— В общем, да, — подтвердила я. — А с кем имею честь?

— Меня зовут Аделаида Анатольевна Морозникова, — сообщила женщина, и при произнесении ею своей фамилии меня словно обдало холодом. — Я заведующая детским домом, и у нас… — Она замялась. — Одним словом, я говорю, что дело деликатное. Мне необходимо с вами встретиться.

— Ну что ж, — вздохнула я. — Подъезжайте ко мне. Адрес знаете?

— Нет, — огорошила меня Аделаида Анатольевна. — Я вообще-то думала, что вы сами приедете. Я сейчас как раз на работе… Вам ведь все равно, наверное, придется здесь побывать…

— Ну уж нет, — усмехнулась я. — Вообще-то я привыкла, чтобы первый разговор с клиентом происходил у меня. И потом, я не уверена, что мне доведется побывать у вас: вдруг я не возьмусь за ваше дело? Я же даже не знаю, в чем его суть. И при подобном раскладе в такой мороз самой к вам ехать?

Проще говоря, мне хотелось сказать: ищите дураков в другом месте. Морозникова, очевидно, это поняла, поскольку в трубке повисло молчание, а потом потенциальная клиентка проговорила, причем довольно неохотно:

— Хорошо. Назовите ваш адрес, я сама приеду.

Я рассказала Морозниковой, как меня найти, положила трубку, шмыгнула красным носом и пошла в кухню ставить чайник, раз уж все равно вылезла из-под пледа. Аделаида Анатольевна появилась у меня минут через сорок, когда я уже допила второй бокал чаю и немного согрелась.

— Кофе хотите? — предложила я в прихожей, пока она снимала длинную нутриевую шубу и разматывала шарф.

— О да, — кивнула Морозникова, разуваясь. — Жуткий холод! Хорошо хоть, что я на служебной машине и водителю удалось ее завести.

Я пригласила ее в кухню, так как это было самое теплое помещение в моей квартире. Аделаида Анатольевна была довольно высока, возраст ее приближался где-то к сорока, но выглядела она моложаво и ухоженно. Достаточно модная стрижка на основе сэссона, мелирование: прямые светлые пряди волос чередовались с темными, очки в тонкой оправе. На Морозниковой был надет темно-голубой джемпер и длинная черная шерстяная юбка. Продолговатое лицо было довольно приятным, интеллигентным, хотя и не очень запоминающимся. Даже глаза красивого голубого цвета из-за очков с сильными диоптриями казались меньше и не выделялись. Губы были накрашены светло-розовой помадой.

«Ей бы следовало носить контактные линзы, — мелькнуло у меня в голове. — И губы слегка утолщать темной помадой — лицо бы выглядело ярче и выигрышнее».

Но я быстро забыла о вдруг проснувшихся во мне идеях доморощенного визажиста и, разлив кофе по чашкам, обратилась к Аделаиде Анатольевне:

— Так что у вас произошло?

Та для начала вздохнула и заговорила, почему-то понизив голос, хотя мы были вдвоем:

— Понимаете, я уже говорила, что дело деликатное… И мне как раз хотелось бы, чтобы вы помогли сохранить все в тайне… Ну, пусть не все, но хотя бы… Одним словом, мне бы хотелось сохранить репутацию нашего заведения. Сами понимаете, это детский дом!