Комплекс Ромео
Шрифт:
Она положила мне руки на голые ягодицы и медленно водила по ним ногтями, задумчиво и меланхолично – в такт звучащей музыке.
Развернул ее и приставил к подоконнику.
– Yeah, I’m happy.
Заиграла песня из фонограммы к «Москве—Петушкам» Гарика Сукачева.
«Был бы рубль сорок семь – было б весело совсем».
Как эта песня могла заиграть сейчас? Наверное, снова стоит программа случайного выбора. Почему я постоянно нарываюсь на эту функцию во всех магнитофонах? Как там она называется на английском?
– О! Рок—н—ролл! – завизжала она.
В ритме бодрого ритм—энд—блюза я пытался разорвать ее худое тело на две половины. Так мы танцевали и трахались восемнадцать часов. Как же мне не хватает моей Джульетты…
Это был не секс, а какая—то истерия. Вдохновение никому не нужных стихов. Прослушивание всех любимых мелодий жизни одним залпом. Первые четыре раза я кончал довольно быстро, пока не наступил окончательный и бесповоротный «сухостой». Я перебрал все позы, в которых любил Джульетту. Все, что всплыли из памяти совокуплений в здравом уме.
Затем я попробовал исправить программу в старой допотопной магнитоле.
Вместо этого заиграл «Blue Valentine» подряд. Как называлась эта функция – я тоже не помнил. Когда подряд играет одна и та же песня.
В пустом ящике тумбочки нашел наклейки в форме сердечек, бонусные вкладыши из каких—то жвачек или презервативов. Наклеил по пять ей на каждую половинку попы. Одна маленькая попка развалилась на тысячи крошечных сердечек.
Затем спокойно, без импульсивных телодвижений трахал Зойку, стоящую на полу на четвереньках, ибо кончить уже, казалось, было не судьба.
Отходил и писал вольный перевод песни. Линь Цзы в это время курила на полу. Когда вдохновение пропадало, я поднимался с неудобного стола, а она послушно занимала удобную позицию.
В конце концов музыка и сексуальный марафон добили и ее. Она расплакалась и кончила одновременно. Судя по гамме ощущений из растерянности, восторга и сожаления – уж не в первый ли раз в жизни.
– You’re not happy. You’re a liar. You’re not happy!
Я погладил ее по зареванной щеке и поцеловал в полные слез глаза.
– You’re ready… a beautiful woman…
Я лег на спину. Она пососала, а затем залезла на меня сверху.
«У них и слезы на вкус другие», – подумал я, смакуя с недоумением.
Тьфу ты, блин. Никакой в жизни романтики.
Это ж я после кульминации в третьем акте в порыве эротического идиотизма сорвал с Антона Павловича презерватив и обрызгал ей все лицо. Со мной такое бывает.
Я понял часов через девять—десять: главная ошибка русских секс—туристов в том, что они используют европейские стандарты. Торопятся, суетятся. Привыкли на Родине, что за каждый час – бабки капают.
– А может, лучше еще вызвать…
– Нет, этих оставляем! – Кто—то всегда доволен происходящим больше других.
– А может, лучше еще к этим других вызвать?
Азиатские девушки хороши при долгом использовании. Сутки, другие. Тогда они расслабляют тебя до потери рассудка. Говорить с ней не о чем, и водишь, водишь членом ей по лицу, по губам с утра до вечера. А она счастлива. Это не русские телки. У азиатки – у нее лицо не для косметики.
16
Как я не догадался перевести эту песню раньше? Хотя, наверное, только сейчас я набрал нужную концентрацию и сгенерировал внутри себя такую мощную творческую энергию, что смог перевести свой вечный гимн. Гимн нашей разрушенной любви. Может, перевод получился несколько вольным, но я был уверен в те минуты, что наконец—то понял, о чем эта прекрасная грустная песня. По крайней мере, что значит она для меня…
«Йес, ай эм хэппи!» Я только что перевел самую важную песню в своей жизни.
Молодые ягодицы других женщин
Несколько вольный перевод всемирно известной песни Тома Уэйтса, выполненный в период бесконечно долгого секса и нескончаемо глубокого отчаяния, охватившего меня в феврале этого года неподалеку от парома, перевозящего туристов на остров Ко Чанг в маленьком городке в весьма и весьма непривлекательной с точки зрения имиджа гостинице.
Она шлет мне молодые ягодицы других женщинаж из самой Филадельфиивместо того чтобы привезти сюда своипытаясь может быть воскресить во мне того человекакоторым я когда—то была мне кажется, что эти молодые ягодицы других женщин —это наручники и очередной арести я ёжусь когда иду под ливеньи пробую бежать по всему земному шаруя отменил одеждуи не думал, что ты мне и сюда их пришлешьмолодые ягодицы других женщинкак снов забытых букеткак мусор мне в башмакикак этих старых улиц паркетты в моих воспоминаньях —как чертополох растущий у лицавор что может розы запросто помятьтатуированное обещаньепрячу я под пиджакомотвернувшись – вижу я тебя опятьшлет молодые ягодицы других женщин мне онаа сама вся по горло увязла в кинопробахони – эти молодые ягодицы других женщин – для убитой тобой любвикак повод посетить могилуну так зачем ласкаю их все явот на этом подоконнике в чужой стране —чтоб безумье не спадалотяжестью с плеч?Знаю – лучше обходить мне все куда б я ни шелсо слепым и глупым сердцемчто давно дало течьно ты опять мне шлешь молодые ягодицы других женщинчтоб греха не забывал никогдатебе не смыть своей виныкак грязно—кровавых пятен с душии нужно очень много водки «Абсолют», «Куантро» и напитка «Бэйлис»против жары этих днейи с молодыми ягодицами других женщинсвое сердце рву на части я по ночами каждый Валентинов день хочу я сдохнуть все сильнейведь я все еще помню:что я обещал (в отличие от тебя)лишь твои ягодицы любитьлишь твои ягодицы любитьлишь твои ягодицы любить…Я лежал в отключке с вечной эрекцией, а Линь Цзы плакала и кончала, казалось, без перерыва, и было уже непонятно, где заканчивались рыдания и начинался оргазм.
Когда я проснулся, она спала, положив голову мне на бедро. Ее рот был приоткрыт. Видимо, наконец—то уставший член выпал из ее губ несколько минут назад.
17
– Ну и как она трахается? Пищит во время секса?
– Да.
– Тебя хвалит?
– Она плакала и говорила, что я трахаю ее очень эффективно.
– Правда? Это что—то новенькое. – Брат с удивлением посмотрел на меня. В его глазах заиграл огонь ревности к чужому успеху. – А как она это сказала, можно узнать, простите за интимные вопросы: чисто лингвистический интерес.
– Она говорила, что я очень эффективен – вэри эффекшенел.
Брат опять гаденько захихикал, лавры главного ловеласа Азии были возвращены законному владельцу. В комплименте таился подвох.
– Аффекшент – значит любящий, – сказал мне Брат.