Комплекс Ромео
Шрифт:
Человек не может существовать безотрывно от сложившихся вокруг него устоев. Я тоже был частью мира FFF. Я не мог влюбляться каждый раз, когда трахаюсь. Чувство, что я обречен на поступки, противоречащие убеждениям, вызывало раздражение и садистские помыслы по отношению к окружающим девушкам.
Всему виной Джульетта, столкнувшая меня в болото, в котором не выжить без резиновых сапог. И трех больших презервативов. Один на член, другой на голову, а третий на сердце. Предохраняться так предохраняться.
Я был как Ленин, писавший о голоде пролетариата в швейцарских ссылках. Как проедающий продовольственные запасы армии втихаря в компании с Плохишом Кибальчиш, которого считали героем дети.
Я подошел и заговорил с китаянкой. В Таиланде их трудилось много, и они отличались от фальшивых таек с их готовностью вытирать вам сопельки, развязывать шнурки и вылизывать в душе анальное отверстие, как только вид кредитной карточки промелькнет в зоне их обозрения.
Китаянку звали Линь Цзы. По словам и манере говорить я понял, что большого опыта в общении с мужчинами у нее, наверно, нет, но знаки внимания ей льстили и были уже известны.
Я попробовал с ней договориться, узнать, когда заканчивается ее рабочий день. Но тут прибежал хозяин с лицом, счастливым необычайно. Скорее всего, в его голове включилась привычная схема: прием заказа – сводничество – производство и легкая сдача любого дерьма. Вряд ли он добросердечно хотел, чтобы его работницами пользовались уставшие с дороги гости: я не верил в искренность его потных ладоней.
За мной стояло имя Брата, за тем, в свою очередь, имя крупнейшего российского дистрибьютора, повторяя которое постоянно, можно ходить по цехам с требованием всех немедленно раздеть и выпороть. Может, Линь Цзы и собиралась мне вежливо отказать или завязать более романтические отношения, но здесь она была не просто китаянка, а китаянка, работающая в Таиланде… А значит, личное и коммерческое разделять нельзя – «одно другому помогай». По крайней мере, ее руководитель долго и гневно что—то ей выговаривал. На миг она погрустнела, но затем вышла мне навстречу с улыбкой.
Сниче была девушка умная. Она сделала вид, что ее не удивляет мое решение и за фразой «посмотрим город» ничего особенного не стоит. Может ведь такой долбанутый напарник, как я, просто пойти посмотреть город и вернуться как ни в чем не бывало?
12
По дороге мне вспомнился рассказанный когда—то режиссером Степаном анекдот. Он очень четко выражал мое внутреннее состояние.
По всему городу расклеены афиши: «Внимание, в нашем цирке мировая сенсация: говорящая кобыла! Не пропустите! Только в эти выходные! Безо всякого обмана. Кобыла говорит человеческим голосом! Спешите!»
Билеты разлетаются мгновенно – посмотреть на говорящую кобылу желающих хоть пруд пруди.
В цирке аншлаг, идет представление. Все своим чередом. Акробаты, клоуны, жонглеры, дрессировщики с медведями, собаками и даже морским котиком. Только говорящей кобылой и не пахнет. В зале начинаются волнение и нервный ропот. Вышедших в очередной раз клоунов уже встречают практически свистом.
И тут наконец появляется бодрый конферансье с розовой лысиной. Объявляет: «А теперь событие, которого вы так ждали!» Зал начинает аплодировать. «Говорящая кобыла!» Зал взрывается овациями. Под бодрую представительную музыку на арену выводят старую серую клячу с торчащими ребрами и мутным грустным взглядом.
Все с нетерпением прислушиваются. Раздается барабанная дробь. Двое бодрых молодцев привязывают к задним ногам кобылы по канату. Под несмолкающие звуки барабанов кобылу вздергивают за задние ноги вверх, под самый купол цирка. Зрители в недоумении смотрят ввысь. Вдруг дробь прекращается, и в луче прожектора кобыла резко падает вниз. Раздается страшный грохот. В звенящей тишине цирка кобыла с трудом поднимается на ноги и говорит человеческим голосом: «Блядь, когда ж я сдохну?..»
13
Наш разговор состоял из обмена очень простыми фразами.
– Do you like sports?
– No, I like money.
– I don’t like money.
– Really?
– Yeah.
– Do you like beer?
– No.
– Do you like vodka?
– No.
– Just women?
– What?
– Just to fuck women?
– I don’t fuck women.
– You don’t fuck women? (С наигранным ужасом.)
– I like to fuck men.
– Wow! (С бешено наигранным ужасом.) I’m not a man! (Стуча себя кулаком в грудь.) I’m a woman…
– So you are… – останавливаюсь с полными ужаса глазами, играю мхатовскую паузу и спрашиваю с гамлетовской серьезностью: – A woman???
Падает на меня всем телом от смеха. Хватает меня за задницу.
Все это говорится на ходу. С минутными паузами и двумя бутылками пива. Вот она, замена интеллектуальной жизни.
Линь Цзы почему—то уже пьяна с одной бутылки пива.
Я встретил Брата—Которого—У—Меня—Нет в середине пути.
Он сидел на ужасно грязной площади маленького городка, располагавшегося на пути к острову Ко Чанг. Вокруг передвижных, похожих на походные, кухонь воняло вполне съедобными похлебками, именуемыми то ли баминапами, то ли баминамами.
Смотрелся Брат в этом убогом местечке явно инородно, но, судя по тому, что окружающие не обращали на него никакого внимания, сидел он тут давно. Даже иногда доставал фотопушку и стрелял по окружающим через мощный ствол объектива.
Причем фотографировал этот маньяк детей. Чем закончится подобное художественное пристрастие – я боялся даже подумать.
Увидев меня, он как всегда не показал никаких эмоций – ни радости, ни вины, ни удивления.
– Третий раз еду к тебе, доезжаю до этой площади, покупаю билеты на паром, проверяю почту и – срань господня, нужно срочно возвращаться в Китай. Третий раз. Сколько денег я потратил – уму непостижимо. А сколько драгоценного места в паспорте… Ты куда направляешься с этой пионеркой?
– I’m going to have fun today.
Я не знал, куда иду. И зачем – тоже. Шел, чтобы потом задавать самому себе эти вопросы. А вот мое тело шло развлекаться. Оно весело болтало по дороге, оно все это затеяло, и его было не остановить. Лучше оно сделает это, чем набедокурит в другом месте и другим способом. Пусть себе идет и держит за руку китаянку.
– My body needs…
– Да я вижу…
Мой английский явно прибавил за это время. Просить милостыню – лучший лингвистический тренинг.