Компромат на генерала
Шрифт:
Набросив на себя халат, он прошел в столовую. Достал из бара бутылку водки, единственную среди множества различных импортных напитков. Налил фужер. В два глотка проглотил спиртное. Присел на подушку мягкого уголка. Закурил. Водка, постепенно согревая желудок, успокаивала и нервы. Оболенский тряхнул головой. Почему вдруг родилась тревога? Как только он проснулся? Ведь, по большому счету, ничего неординарного не произошло. За исключением, пожалуй, случая взлома квартиры Москвитина. Но и там по общему заключению тоже ничего особенного не было. Ну, попытались домушники вскрыть хату майора, видимо, выследив, что она долгое
И все вроде прояснилось, встало на свои места. И уезжал вчера от дома Москита генерал спокойным. А потом настроение еще улучшилось после звонка Остапова, который подтвердил факт вылета борта с грузом 21 июня в 10.00! И то, что груз стоит в ангаре цел и невредим, под надежной охраной караула аэродрома. Джура сообщил о выходе к плато у Черного камня всех его боевых отрядов. То есть то, что на данный момент являлось главным для генерала, шло точно по плану. Без каких-либо даже мелких сбоев! И домой он вернулся в отличном расположении духа.
Генерал налил еще водки. Выпил, закусив долькой шоколада, вновь закурил. Вот сейчас он стал абсолютно спокоен. Голова прояснилась. И чего он сорвался на свою кошку? Все нервы! Но ничего, скоро все изменится. Не забыть сегодня связаться с начальником штаба отряда спецназа подполковником Ивановым, узнать, что слышно о проклятом Моските и его заложнике Лопыреве. Возможно, Лопырь выходил на связь. Хотя в этом случае Иванов должен был сам вызвать генерала. Но, с другой стороны, не имея возможности остаться в безопасном одиночестве, на связь подполковник выйти не мог. Это ему было категорически запрещено. Ладно, служебными делами будет заниматься на службе, а сейчас надо успокоить жену.
Так же рано поднялся и Москвитин, но Оксаны рядом не обнаружил, хотя постель еще хранила тепло ее тела. Майор встал, надел джинсы и тапочки, прошел на кухню. Женщина в прозрачном пеньюаре сидела за столом, задумчиво глядя в окно.
Она слышала, как вошел Андрей, но не повернулась к нему. Он присел напротив, взяв ее ладони в свои крепкие руки:
— О чем ты думаешь, Оксана?
— Как жить дальше.
— Так, как живет оычный, нормальный человек.
Женщина взглянула на Москвитина:
— А как живут обычные, нормальные люди? Объясни! Я этого не знаю.
— Перестань. Все ты знаешь. Главное, то, что грозило тебе гибелью, устранено. Надо начинать с нуля. Новую жизнь.
— Новую? А ты начнешь ее вместе со мной? Останешься?
Москвитин вздохнул:
— Нет, Оксана! Это невозможно!
— Вот-вот! Невозможно! Потому, что для тебя я навсегда останусь проституткой, шлюхой.
— Я не это имел в виду.
— А что?
— Есть другие, более веские причины, не позволяющие мне остаться.
— Но какие?
Андрей задумался, печально глядя в глаза подруги.
— Дело в том, Окся, что моя жизнь кончилась!
Слова майора удивили женщину:
— Как это кончилась?
— Очень просто! Одним солнечным днем в Хатуламском ущелье Чечни, а вернее, в одном доме на окраине небольшого аула Матли.
— Я не понимаю тебя.
— Сейчас поймешь. С тобой я могу быть откровенен до конца. Слушай.
Закурив сигарету, Андрей в подробностях рассказал Оксане о трагедии Насти Ковалевой и ее семьи. Историю о собственном боевом выходе в Матли и о том, чем он закончился. Он поведал ей все, что произошло с ним за последнее время, объяснившее, почему майор попросил Оксану спрятать документы и почему ночевал у нее и все еще продолжает находиться в ее квартире.
— Вот так, Окся! Теперь ты понимаешь, что я не могу быть с тобой? Я вне закона, и все, что мне осталось, так это отомстить некоторым высоким чинам за их предательство, сделавшее меня, боевого офицера, преступником. Сорвать их планы и физически уничтожить их самих. Так же, как я вчера уничтожил подонков, готовящихся растерзать тебя. Согласись, думать мне о каком-либо будущем по меньшей мере глупо. Я реалист и понимаю, что для меня — все в прошлом. Я еще живу настоящим, той целью, которую поставил перед собой. Но будущего у меня нет. У тебя же оно есть. И ты, я уверен, еще обретешь в этой жизни счастье.
Оксана приложила его ладони к своим щекам:
— Не говори так, не надо!
Она плакала, и слезы ее капали на руки майора. Он отстранился. Поднялся, сказав:
— Перестань плакать, Оксана. Не стоит.
— Ну почему все так? Почему так жестока жизнь? Почему хорошие люди погибают, а подонки барствуют? Почему?
Андрей подошел к ней сзади, взял за плечи:
— Все, Окся, успокойся. Слезами горю не поможешь! Да и нет никакого горя. Мне бы познакомить тебя со своим товарищем. Он, как и ты, одинок. Одинок и несчастен. Бывший офицер, капитан-десантник. Прошел Афганистан. Но вот нашлась гнида и вынудила его уйти из армии. А она, армия, была для него всем. Смыслом жизни! Запил. Жена бросила. Долго черная полоса его тянулась. А сейчас взял и решил начать жить заново, несмотря ни на что, вопреки всему! Вам бы вместе все начать! Он отличный мужик, надежный, ты красивая женщина, порядочный человек. А то, чем занималась раньше, — так это же не по своей воле.
Оксана невесело улыбнулась:
— Ты что — сватаешь меня?
— Посватал бы! Да не успею! Времени на это у меня, к сожалению, не осталось! Но вы встретитесь, обязательно встретитесь, я уверен в этом!
Андрей нагнулся, поцеловав в щеку женщину. Прошел в ванную. Вышел оттуда чисто выбритым и посвежевшим после контрастного душа. Начал собираться, складывая в сумку примененное накануне боевое снаряжение.
Оксана, устроившись в кресле, спросила:
— Ты совсем уходишь?
— Да, сегодня мы простимся.
Он достал из сумки пачку денег.
Положил на журнальный столик:
— Здесь десять тысяч долларов, возьми.
— У меня есть деньги.
— Возьми. Мне они ни к чему. Да, кстати, у тебя парик какой-нибудь есть?
— Есть. Даже несколько.
Оксана вышла в спальню. Покопалась там минут пять, вынесла целую груду разномастных париков.
— Вот, выбирай!
Один подошел. Черные пышные волосы, спадающие до плеч, сразу изменили внешний вид майора.
— Отлично! Если не против, возьму?