Комсомолец
Шрифт:
Сердце, восстановившее было привычный ритм сокращений, вновь затрепетало, как после резкого ускорения при беге. Я повернулся лицом к безоблачному небу, сделал с полдюжины глубоких вздохов. Словно прощался с миром и свободой. Усмехнулся, представив, каким идиотом и слюнтяем выглядел сейчас со стороны.
«Ты бы еще веб-камеру туда спустил, чтобы разведать обстановку и отпугнуть картофельных монстров», – подумал я.
Вновь прижал к лицу платок и нащупал ногой первую ступень лестницы.
Спускался я неторопливо.
Повезло: не загнал в ладонь при спуске занозы и не свернул при падении шею. Спрыгнул с лестницы на деревянный пол – тот заскрипел и затрещал под ногами, извещая крыс, мышей и картофельных монстров о моем появлении. Я торопливо сунул руку в карман, вставил пальцы в отверстия кастета. Вынул свинчатку, замер, прислушался. Потому что услышал знакомый звон. Почудилось, что ударились друг о друга звенья цепи. Но не там, наверху, рядом с собачьей будкой – здесь, в нескольких шагах от меня.
Возобновил дыхание: звук не повторился.
Я ухмыльнулся в платок. Вспомнил, как в начале девяностых вместе с тогдашней подружкой и ее приятелями-диггерами спускался в старую шахту. И как вернулся из того путешествия с сантиметровым слоем грязи на коже и в одежде, пропахший нечистотами и дымом с вывихнутой ключицей. Сомневаюсь, что ради прекрасных глаз и длинных стройных ног когда-либо пускался на большее безумство. Тот поход под землю не излечил мою фобию, как я втайне надеялся, лишь усугубил ее и поставил крест на моих отношениях с девчонкой-диггершей.
Взглядом отыскал на стене выключатель. Шагнул к нему, коснулся грязной кнопки рукой. Помещение погреба вмиг перестало казаться пугающим и наполненным загадками, когда справа от меня под потолком вспыхнул свет. Грозные великаны превратились в стеллажи. Высокие сталагмиты – в стопки деревянных ящиков с овощами. Хитросплетения паутины оказались грязными разводами на стенах. А гигантские крысы стали обычными, раздутыми от содержимого холщовыми мешками.
«И никаких человечески тел, висящих на вбитых в стену металлических крюках».
Я закусил губу – всегда так поступал, когда понимал, что допустил ошибку. Рассматривал валявшиеся на полу подгнившие яблоки. Пытался сообразить: обрадовался тому, что не нашел в подвале трупы и гирлянды из человеческих костей, или огорчился этому факту. Подумал, что напрасно сломал замок. Что если еще и в огороде ничего не отрою… А может, и вся эта возня с охотой на Каннибала – пустая затея? Может, и нет никаких костей? И вся та история о Зареченском каннибале – выдумка охочих до сенсаций журналистов?
Вздрогнул. Потому что снова услышал звон. Звук раздался не наверху, во дворе – здесь, в подвале, за рядами стеллажей и грудой мешков. Или среди ящиков? Я присмотрелся, но не увидел ни на полу, ни на полках никакого движения. Если и пробежала крыса, то я ее не заметил. Носком туфли отбросил с дороги яблоко, прошел к шкафам, обогнул мешки и ящики. Увидел между стеллажами пустое пространство, будто дверной проем. Я сжал в руке кастет, шагнул в этот проем, всматриваясь в царивший за стеллажами полумрак.
Первым делом я увидел на стене почти у самого пола широкую длинную полку, покрытую светлой тканью. Не заставленную ящиками, банками, бочками или ведрами – пустую… если не считать стоявшего на ней в самом углу мешка. Желтый свет лампы в этот закуток почти не проникал, а моя фигура почти полностью перекрывала доступ тому, что добирался сюда через проход между шкафами. Я сделал маленький шажок вперед, вглядываясь себе под ноги. Различил на полу очертания то ли корзины, то ли таза…
Звякнула цепь. Рядом со мной.
Я поднял голову, взглянул на источник звука – на тот самый мешок, что стоял на краю полки.
– Не надо, – плаксивым женским голосом произнес мешок. – Пожалуйста, не надо!
Глава 14
– Твою ж!.. – выдохнул я в прижатый к лицу платок.
Отшатнулся, врезался в угол стеллажа плечом. Моего веса не хватило, чтобы опрокинуть шкаф, но с полок что-то свалилось на пол. Судя по глухим звукам, посыпались не стеклянные банки (овощи?). Мне на голову упал клок смешанной с пылью паутины. Я стряхнул его с волос платком – впустил в легкие запах фекалий, гнили и немытого человеческого тела. Выругался красочно, но беззвучно: чтобы не испугать обитательницу погреба.
– Не надо! – повторила та, кого я поначалу принял за мешок.
«Давно я так не пугался», – промелькнула в голове мысль.
Смотрел на… похожее на мешок темное нечто. Попытался выровнять дыхание, успокоить сердцебиение (истерично заметавшееся в груди сердце едва не пробило себе путь наружу).
«Вот и напомнила о себе боязнь подземелий и замкнутых пространств. Не оставила меня в покое даже в новом теле», – подумал я. И удивился собственным неуместным мыслям.
Опустил взметнувшийся для упреждающего удара кулак со свинцовым кастетом на костяшках пальцев (моя обычная реакция на неожиданности). Шагнул в комнатушку за шкафами. Но не к «мешку», в противоположную сторону. Освободил проход, через который в маленькую комнатку (не с полкой на стене, а с узкой деревянной кроватью) ворвался тусклый желтоватый свет.