Кому она рассказала?
Шрифт:
— Я их достану. Рио кивнула.
— Ты не против, если я понаблюдаю?
— Будь моей гостьей, не отказывай себе ни в чем. Кавендиш был уже в комнате для допроса, весь потный и бледный. По обе стороны от него сидели два адвоката весьма внушительного вида. Из тех, кого Ева называла Костюмами. Тот, что был слева, немедленно поднялся.
— Моего клиента продержали всю ночь без залога, и вот уже почти час нас заставляют ждать здесь. Мы намерены подать жалобу, а также мы потребуем внутреннего расследования ваших действий.
— Что ж, это даже интересно. Мистер Кавендиш, конечно, имеет право на адвокатов и может консультироваться
— Мой клиент является гражданином Великобритании…
— «Боже, храни королеву»[Первые слова британского гимна.] Вам понятны ваши права и обязанности в этом деле?
— Понятны. Мне нечего сказать.
— Хорошо, говорить буду я. Начнем с пособничества убийству по трем эпизодам. Это тянет на три последовательных пожизненных срока в старых добрых Соединенных Штатах. Правда, англичане могут вас затребовать, и мы, возможно, согласимся депортировать вас под их ответственность, хотя меня бы лично такая перспектива огорчила. Утешает меня лишь тот факт, что они вас тоже запрут до скончания ваших дней, а наши налогоплательщики сэкономят свои денежки.
— У вас нет ничего, чтобы связать моего клиента с убийством. С каким-либо преступлением вообще, — вступил в разговор один из адвокатов.
— У меня есть достаточно, чтобы не только связать вас, — сказала Ева, обращаясь исключительно к Кавендишу, — но чтобы сковать вас цепями с головы до ног и выбросить за борт. Рэндал Слоун хранил частные записи, Кавендиш. Чейз не сумел их выкрасть. Они у меня. В них стоит ваше имя.
Она улыбнулась, заметив россыпь испарины, выступившей у Кавендиша над верхней губой. Да, она попала в точку.
— Вам было известно об операциях Фонда Баллока, включавших продажу новорожденных ради выгоды, а также о махинациях с налоговыми декларациями для сокрытия незаконной прибыли, полученной от этих операций. Вам также было известно, что Чейз собирается убить Натали Копперфильд и Бика Байсона, которые обнаружили по крайней мере часть вышеупомянутых незаконных операций. Вы знали, что он собирается проделать с ними вот это.
Ева толкнула через стол две фотографии убитых, снятые на месте преступления.
— Моему клиенту ничего не известно о каких бы то ни было обстоятельствах этих преступлений.
— Может, ты был последним в очереди на раздачу талонов на питание, Уолт, но ты знал. Баллок и Чейз приходили в твой кабинет, чтобы обсудить это частным образом. Вы устроили задушевный маленький обед и за обедом обсудили, как он убьет двух молодых людей.
— Это абсурд! — Один из адвокатов Кавендиша возмущенно вскочил. — У вас ничего нет, кроме домыслов. Беспочвенных домыслов. Этот допрос…
— У меня есть кое-что еще, Уолтер. У меня в соседней комнате твоя подружка. — Ева зловеще усмехнулась, когда его глаза воровски стрельнули к двери. — Да-да, все верно, и я уже поспорила, что она свалит все на тебя, как на мертвого. Она на тебя работала, делала, что ей было велено, она ничего не знала. Она может на этом сыграть, а ты пойдешь ко дну. С такими, как ты, всегда так и бывает. У тебя слово ЛОПУХ на лбу написано. Она
— Никаких сделок, — отрезал адвокат.
— Держу пари, вы работаете на фирму Стьюбена, Роббинса, Кавендиша и Малла. — За все время Ева впервые обратилась к адвокату. — Все эти господа тоже сидят в большой куче дерьма. Там много хитрых адвокатов, Уолтер. Много хитрых адвокатов, которые представляют Баллок и Чейза. Пари держу, они все Уже единогласно выбрали тебя козлом отпущения. Послали тебя сюда, загрузили дурацкой работой — в общем, они явно тебя не уважают. А теперь, когда запахло жареным, как ты думаешь, чья шкура будет поджариваться, а?
— Я был дома в постели со своей женой, когда происходили эти убийства. — Кавендиш нервно поддернул галстук. — Я с этим ничего общего не имею.
— Ты мне лучше не ври. Не надо меня злить, не надо. Я тут одна в твоих интересах действую. Чейз убил Рэндала Слоуна, да еще и подставил его, убийства на него свалил. Хотела бы я знать, что бы он сделал с тобой. Может, мне стоит поместить вас обоих в одну камеру и узнать наверняка?
— Мы не потерпим угроз! — рявкнул адвокат.
— А это не угроза, я просто размышляю вслух. Вот как дело было, как все задокументировано в записях Рэндала Слоуна. Копперфильд наткнулась на какие-то несоответствия в счетах и, будучи хорошей девочкой, обратилась с вопросами к Рэндалу Слоуну. Она его знала: как-никак это отец ее близкого друга, сын основателя фирмы. Она ему доверяла. Может, он сам попытался загасить пожар, но она задавала не те вопросы. Он позвонил Баллок, она позвонила тебе. Теперь ты в игре. Когда подкуп не срабатывает, она напускает на Копперфильд своего сына. Ты прекрасно знал, что именно они сделали, и это делает тебя соучастником.
— Опять-таки домыслы, — вставил адвокат. — У вас нет ничего конкретного против моего клиента, а также миссис Баллок и ее сына.
— Кому ты веришь, Уолтер? Костюмчику от Стьюбена или копу, который держит тебя за яйца? Для тебя все кончено, и ты это знаешь. Твоя жизнь, твоя карьера, роскошный кабинет, представительские расходы. Но ты сам можешь выбрать, как тебе прожить то, что осталось. Соучастие в убийстве по трем эпизодам или, если ты сейчас пойдешь на сотрудничество, всего лишь противодействие правосудию по трем эпизодам. Отсидишь свой срок в камере, но можешь выйти по условно-досрочному. Окончишь свои дни снаружи, а не внутри. Предложение не возобновляемое, действует тридцать секунд. Время пошло. — Ева наклонилась так близко, что ему невольно пришлось заглянуть ей в глаза. — Ты же знаешь, она примет предложение, когда я пойду в соседнюю комнату. Она бросит тебя на съедение волкам и не поморщится. Тик-так, Уолтер. Осталось двадцать секунд.
— Я хочу, чтобы это было в письменном виде.
— Кавендиш…
— Заткнись! — набросился он на адвоката. — Это не твоя жизнь подвешена на веревочке, верно? Я не стану для вас козлом отпущения. В письменном виде, — повторил он. — И я расскажу вам все, что знаю.
— Это было легко, — заметила Пибоди, когда они вышли.
— Я даже не разогрелась. — Ева повела плечами. — Бесхребетный ублюдок. Он у меня на полную десятку сядет за препятствование правосудию.
— А ведь есть еще мошенничество. Вы об этом не упомянули, когда предлагали сделку.